Генрих Шумахер - Паутина жизни. Последняя любовь Нельсона Страница 42

— Я призываю вас в судьи между мной и Джейн Мидльтон! — закончила она свою оправдательную речь. — Что я сделала ей, чтобы она стала топтать меня ногами? Уж не должна ли я принимать ее оскорбления как милость, смиряться и не сметь шевельнуть даже бровью?

Гренвилль молча слушал ее. Теперь он поднял голову:

— Смиряться? Вид у вас был далеко не смиренный. И ведь вы отомстили леди Галифакс. Уж не ваша ли вина, что она едва не стала вдовой!

Эмма злобно вспыхнула:

— Дуэль? Я не желала ее! Я даже не знала ничего о ней!

— А ваше письмо? Оно было ударом кинжала для леди Галифакс!

«Ударом кинжала? Им оно и должно было быть! А, теперь и Джейн Мидльтон почувствовала, каково быть униженной и не иметь возможности защищаться!»

Эмма откинулась на подушки экипажа и засмеялась. Гренвилль посмотрел на нее с гневным изумлением:

— И вы еще радуетесь? Неужели вы даже не раскаиваетесь?

Она засмеялась еще громче:

— А она чувствовала раскаяние, когда втоптала меня в грязь? Или, по-вашему, необразованная девушка из народа должна тоньше чувствовать, чем воспитанная леди?

Гренвилль смущенно кивнул:

— Старое возражение! Со стороны вашей матери было ошибкой отдать вас в заведение для благородных девиц. Леди Джейн никогда не пустилась бы на неразумный поступок, если бы вы оставались в своем кругу.

— И это все, что вы можете ответить на мое обвинение? Конечно, вы оправдываете ее. Ну да это понятно!.. — Эмма поколебалась, произносить ли ей решительное слово, просившееся с ее уст, но затем преодолела это замешательство: — Ну да, вы любите леди Галифакс, боготворите ее!

Теперь слово было сказано. Вот почему в ее сердце поднялось такое ликование, когда Смит доложил, кто стоит около опрокинувшейся кареты. Из-за этого она принудила сэра Гренвилля принять ее помощь, ради этого она села против него. Она следовала внутреннему побуждению; она ждала такого случая, чтобы кинуть ему это прямо в лицо.

Гренвилль даже привскочил.

— Что вы говорите! — крикнул он. — Я люблю леди Джейн?

— Да кто сказал вам такую чушь?

— Я слышала, как об этом говорили… А разве это не правда?

Он невольно поднял руку, словно для клятвы:

— Это ложь! Это подлая клевета!

Эмма облегченно вздохнула. Она поверила ему, но продолжала спрашивать. Для нее было большим наслаждением слышать это несколько раз подряд.

Словно сомневаясь, она пожала плечами:

— Ну конечно! Ведь отрицать нечто подобное — обязанность кавалера!

— Мисс Харт, как вы осмеливаетесь… — вспыхнул Гренвилль, и его взор загорелся угрозой. Но затем он, казалось, стал остывать. — Если вы обещаете мне не говорить этого ни кому… мне это было бы очень неприятно.

Она улыбнулась:

— Даю вам слово, сэр Гренвилль.

— В таком случае… Мое отношение к леди Джейн исходит из того, что я сватаюсь к ее сестре Генриетте. Я просил леди Джейн осведомиться у ее батюшки. Вот поэтому-то я и гостил у лорда Галифакса.

«Он сватался к другой!..»

Эмма почувствовала, что бледнеет, и спрятала лицо в тень.

— Что же ответила вам леди Джейн? — безучастно спросила она через некоторое время. — Подала она вам какую-нибудь надежду?

Он горько рассмеялся:

— Надежду? Я должен найти себе приличный своему рангу заработок. Приличный моему рангу! Лорд Мидльтон богат, и его дочери очень избалованы, ну а мое место в министерстве иностранных дел еле-еле обеспечивает мне сносную холостяцкую жизнь. В качестве младшего сына я обладаю не состоянием, а только долгами. Мой дядя, сэр Уильям Гамильтон, очень состоятельный человек, но он еще достаточно молод, чтобы рассчитывать на потомство. Таким образом, надежд нет никаких.

— И это огорчает вас, не правда ли? — спросила Эмма, заставляя себя шутить, тогда как ее глаза были безотрывно прикованы к его губам. — А эта Генриетта Мидльтон хорошенькая? Вы ее любите?

Вместо ответа Гренвилль только пожал плечами.

Полное изнеможение овладело Эммой. Ее сердце преисполнилось тихой, горячей радостью; она готова была непрестанно ехать вот так среди мрака, сидеть против него и чтобы дождь настукивал в передок кареты. Словно ласковая, убаюкивающая песенка звучал этот стук…

Когда карета остановилась перед станцией, Эмма испугалась. Она и в самом деле заснула! Смущенно попросила она у Гренвилля прощения. Он вежливо улыбнулся, повел ее в деревенскую гостиницу и потребовал чая и закусок. В то время как они закусывали, должны были сменить лошадей и съездить за раненым кучером. Затем Эмма хотела отправиться дальше, тогда как сэр Гренвилль предполагал остаться здесь до утра.

Во время легкого ужина, за которым им прислуживал Смит, они говорили о самых безразличных вещах, словно люди, которые встретились в первый раз. Гренвилль болтал о своей службе, о своей любви к картинам и минералам, на что тратил все свои сбережения и делал долги. Тихая жизнь человека науки доставляла ему радость. Его квартира на Портман-сквер была битком набита разными редкостями, которые он старательно прикупал при всяком удобном случае. У него была удивительная картина Венеры, происхождение которой оставалось неизвестным, но которую он приписывал Корреджо.

— Если мне удастся найти доказательства ее подлинности и если я укомплектую коллекцию минералов, то продажей всего этого я добуду целое маленькое состояние! — сказал он.

— И тогда вы введете в свой дом жену?

— В моем положении надо быть очень богатым, чтобы иметь возможность жениться, поэтому мне, наверное, придется остаться холостяком.

Эмма пытливо посмотрела на него.

— Ну да ведь холостяцкая жизнь тоже имеет свои прелести, — сказала она небрежно, как бы шутя. — В Лондоне найдется достаточно красивых девушек, которые готовы любить, не требуя брака!

Гренвилль покачал головой с выражением отвращения:

— Это не для меня. Подобные девушки не отличаются верностью, а я ревнив. Но один раз в жизни я был близок к тому, чтобы завязать такую связь.

— Связь? — небрежно переспросила она, стараясь замаскировать свое волнение. — Это забавная история? Можно познакомиться с ней?

— Это было в Друри-Лейнском театре во время представления «Ромео и Джульетты», — сказал Гренвилль в ответ, принимая из рук Смита стакан чаю. — Я увидел там девушку, которая показалась мне молодой, красивой и совершенно неиспорченной. Она упала в обморок, я принес ей воды, и так завязалось знакомство. Она была продавщицей в одном из ювелирных магазинов.

— Продавщицей? Она сама сказала вам это или вы угадали по ее лицу?