Луиза Аллен - Возлюбленная виконта Страница 43

— Откуда вам было знать это. Должно быть, вы встревожились. — Эллиотт сел на край кровати и взял ее руку. — Теперь вам лучше провести остаток дня в постели, делая вид, будто у вас болит спина.

— Думаю, вы правы, — грустно согласилась она. — Я решу, как обставить эту комнату. Должна признаться, я очень устала от розового цвета и лишних украшений. Конечно, если вспомнить, что в доме приходского священника у меня была комната наполовину меньше гардеробной с выцветшими ситцевыми занавесками и ковром из тряпок, я веду себя неблагодарно. — Белла поджала губы и огляделась вокруг. — Думаю, Рейф придерживался традиционных взглядов относительно женских вкусов.

— Точнее, относительно вкусов определенных женщин, — сухо уточнил Эллиотт.

— Это верно.

Он заметил, что она чуть встряхнула головой, точно отгоняя неприятные воспоминания. И вдруг нахмурилась. Наверное, вспомнила очередную неприятность.

Эллиотт силой удержался, чтобы тоже не нахмуриться. Этот брак, когда все время знаешь, как чувствует и чего опасается другой человек, расстраивал его. Он не догадывался, насколько жена способна занять его мысли.

— Интересно, как папа справляется без меня? — вслух подумала Арабелла.

— Не сомневаюсь, он наймет экономку. Сможет выбрать ту, которая больше соответствует его характеру.

Арабелла тихо рассмеялась:

— Как это мрачно!

Эллиотт следил за ее лицом, оно снова обрело грустное выражение. Ему хотелось отвлечь ее от тяжелых дум, но он не знал, как это сделать.

— Знаете, отец не всегда был таким. Когда мы были маленькими, он отличался набожностью и большой строгостью, но в доме слышался смех. Я помню обилие цветов, мама пела и читала книги, и уж точно не сборники проповедей.

— Что случилось?

— Мама умерла. Совершенно неожиданно она уехала в Лондон проведать сестру, когда, помнится, отца не было дома. Вернувшись, тот обнаружил ее отсутствие и страшно разгневался. Несколько недель спустя отец сообщил нам, что она умерла от лихорадки. — Белла нахмурилась. — Видно, Лина сбежала к тете, когда нашла письмо от той, а в ее комнате обнаружили лишь его оторванную нижнюю часть. Тетю зовут Клара. — Арабелла прикусила губу и задумалась. — Мама говорила, что отправит нас в гости к ней, поэтому нам не следует плакать. К тому же на улице ждал экипаж, но я не знала, кто в нем.

— И тело вашей матери привезли домой. Какой ужас пережили три девочки! — заметил Эллиотт, и в его голове закралось подозрение.

— Нет. И это тоже было печально. Папа утверждал, будто маму похоронили в Лондоне. Я даже не знаю, где искать ее могилу.

— После этого ваш отец стал строже и постоянно твердил о грехе, особенно женском?

— Да. После ее смерти он стал, скажем, каким-то странным. Наверное, сказалось бремя воспитания трех дочерей.

— Или трех дочерей, мать которых сбежала с другим мужчиной? — предположил Эллиотт вслух, забыв, что он не один.

— Сбежала? — Арабелла зажала рот рукой, точно боясь сказать что-то не то. — Мама бросила его? Не может быть!

Глава 16

Но слова уже слетели с его уст, он не мог вернуть их назад.

— Я думаю, она, скорее всего, сбежала. А вы как считаете? Кажется, вы, став взрослой, не учли кое-какие факты. Мать уехала в отсутствие отца, ее ждал экипаж. Если это была ваша тетя, почему она не вошла в дом повидать племянниц? К чему уезжать, когда отца нет, и обещать, что она пришлет за вами? Почему ваш убитый горем отец не потребовал вернуть ее тело домой?

— Да, мама так и не прислала за нами. А она обязательно поступила бы так.

— Откуда вы знаете? Разве отец отпустил бы вас к ней, раз у нее появился другой мужчина? Как вы считаете? Сколько вам тогда было лет?

— Семь, — пробормотала Белла. — Вы правы. Я бы так и не узнала, пыталась ли она связаться с нами. Я уверена. — Так же как и в том, что Мег и Лина ей писали, но отец уничтожил письма. — Он держал нас взаперти, я это помню. Казалось, прошла вечность, прежде чем нам позволили гулять с кузиной Гарриет. Она жила у нас до тех пор, пока мне не исполнилось семнадцать лет. — Белла уставилась на Эллиотта широко раскрытыми глазами, — Ах, бедная мама. Должно быть, ее довели до отчаяния, и она покинула нас.

Эллиотт взял Беллу за руку и гладил до тех пор, пока она не расслабилась.

— Как же мать могла бросить своих детей? — дивилась Белла. Она взяла его руку и поднесла к своему животу.

Эллиотт был потрясен волнением, которое охватило ее, и решил хранить спокойствие.

— Извините, Арабелла. Мне следовало подумать, прежде чем размышлять вслух. Я не хотел расстраивать вас. — Но уже расстроил. Лицо Беллы выражало ужас. — Я согласен, ее, наверное, довели до отчаяния. И она подумала, что впоследствии вы сможете присоединиться к ней.

— М-м-м. — Белла кивнула и вновь задумалась. — Как же мне сказать об этом Мег и Лине? Если я когда-нибудь увижу их. Ах, Эллиотт, как мне не хватает их.

— Ах, Арабелла. — Эллиотт привлек ее к себе, она прижалась к нему. Он гладил Беллу по спине и думал, удастся ли отвлечь ее от этих дум. — Я проверю список офицерского состава армии, пока буду в Глостере[6], — пообещал он. — В местном штабе территориальной армии найдется недавний список. Тогда мы узнаем, где находится муж Мег.

— Спасибо. Его зовут Джеймс Халгейт. Не знаю, в каком полку тот служит, но он отправился на Иберийский полуостров. Это точно. — Волосы Беллы растрепались, нос покраснел, глаза увлажнились. Эллиотт удивился, что все еще здесь. Мысль о том, что женщина будет плакать, опустив голову ему на плечо, еще несколько недель назад побудила бы его бежать без оглядки. Арабелла порывисто вздохнула. — Простите меня, я доставляю вам столько хлопот.

Эллиотт отрицательно покачал головой. Она действительно стала обузой для него, но он хотел помочь, сделать ее счастливой.

— Две сестры сбежали с мужчинами, третья тоже исчезла, папа подозревает, что и в этом случае замешан мужчина. Он все время знал, что у нас на уме, — говорила Белла с притворной беззаботностью, отчего у него от сочувствия сжалось сердце. — Неудивительно, что он пишет резкие письма. Он вне себя от гнева.

Эллиотт уже размышлял над планом, который у него созрел, — пригласить тестя погостить в Олд-Холле, когда уляжется его гнев. Но сколько бы Эллиотт ни жалел старика, он не позволит ему приблизиться к Арабелле. После бегства жены строгий отец стал домашним тираном. А после потери всех трех дочерей у него совсем сдали нервы.

— Можно я буду говорить откровенно с епископом Хантингфордом? Думаю, в будущем это избавит нас от всяких неприятностей, если он поймет, что ваш отец не совсем трезво воспринимает некоторые вещи.