Эшли Марч - Соблазнить герцогиню Страница 43

Филипп, наверное, ни за что не отважился бы выйти под дождь. И он бы никогда не понял, почему она, Шарлотта, предпочитает продрогнуть до костей под холодным дождем, хотя могла бы сидеть в тепле, в сухой гостиной, перед пылающим камином.

Но почему же она решила, что он изменился?

Да, несколько раз Филипп вел себя очень мило, но это совершенно ничего не значило. И, конечно же, он относился к ней по-прежнему.

Как она могла подумать, что он изменил свое мнение о ней? Ведь было ясно, что она до сих пор ничего для него не значила. И просто нелепо было бы предполагать, что Филипп любит кого-то, кроме себя самого.

Ясно и то, что она, Шарлотта, всегда была лишь средством для достижения какой-либо цели. Так будет всегда — в этом не могло быть сомнений.

Но почему же она все время думала о нем? Почему думала о нем даже сейчас, сидя под холодным дождем?

Господи, ведь это просто смешно. Однако ей больше не хотелось смеяться. И плакать тоже не хотелось.

Хотелось просто сидеть под дождем. Сидеть так долго, чтобы окончательно замерзнуть. Возможно, тогда ей удалось бы не думать о Филиппе, а думать только об окоченевших руках и ногах… Да-да, она с радостью примет все, что поможет ей забыть про него.

Шарлотта не знала, как долго она просидела под деревом. Возможно, прошел час, а может быть, всего лишь несколько минут или даже какие-то секунды. Но в какой-то момент ей вдруг показалось, что она слышит чьи-то шаги. А потом послышался знакомый голос:

— Я не понимаю, почему ты сидишь под дождем, когда в доме тепло и сухо.

Ей не требовалось открывать глаза, чтобы понять, что Филипп стоял прямо перед ней — она чувствовала его близость.

— Дорогая, я, не понимаю, — повторил муж. — Почему ты здесь?

Шарлотта невольно улыбнулась. Ведь именно об этом она и подумала несколько минут назад — или, быть может, час назад. Она подумала о том, что Филиппу никогда не понять, почему она предпочитает сидеть под холодным дождем, а не перед пылающим камином. И еще она подумала…

— Шарлотта, что с тобой? Почему ты молчишь? Открой глаза.

Немного помедлив — чтобы муж не подумал, что его слова как-то влияют на нее, — Шарлотта наконец открыла глаза. Филипп действительно стоял прямо перед ней. И теперь она не только ощущала его присутствие, но и чувствовала исходящее от него тепло, — очевидно, он только что приблизился к ней еще на несколько шагов. И теперь ей было уже не так холодно — почти тепло.

Проклятие, выходит, она напрасно пришла сюда, напрасно сидела под холодным дождем! Ей так и не удалось избавиться от Филиппа, избавиться от мыслей о нем… и от своего влечения к нему.

Нахмурившись, Шарлотта пробурчала:

— Тебе обязательно стоять так близко от меня?

Он взглянул на нее с беспокойством:

— Дорогая, я лишь попытался… Впрочем, это не важно.

Филипп отошел в сторону, и Шарлотта тут же почувствовала, как на нее с листьев снова стали падать дождевые капли. И лишь сейчас она сообразила, что с приходом мужа дождь прекратился. Выходит, он, стоя прямо перед ней, каким-то образом защищал ее от дождя.

И ей вдруг снова захотелось ругаться, плакать и смеяться. Господи, что же с ней происходит в последнее время? Почему она вдруг стала такой нервной, такой чувствительной? Может, заболела?

Как бы то ни было, но теперь, посидев под холодным осенним дождем, она почти наверняка заболеет. Что ж, вот и хорошо. Уж лучше заболеть… чем… Чем что?..

Пожав плечами, Шарлотта пробормотала:

— Кажется, я заболела. — Медленно поднявшись на ноги, она зашагала по тропинке в сторону дома.

Но теперь идти было гораздо труднее. Мокрые и отяжелевшие от воды юбки казались ужасно тяжелыми, а ноги то и дело скользили на размокшей от дождя тропинке. К тому же ей постоянно приходилось обходить лужи, возникавшие у нее на пути.

— Проклятие, — пробормотала Шарлотта, обходя очередную лужу. — Терпеть не могу дождь.

Филипп молча шагал с ней рядом. Когда же она, наступив на юбки, тихонько вскрикнула, едва удержавшись на ногах, он положил руку ей на плечо и становил ее.

— Дорогая, я мог бы понести тебя… — Он умолк, когда жена пристально взглянула на него. Взглянула холодно, почти враждебно.

Шарлотта невольно вздохнула. Какая же она дура… Зачем вышла под дождь? Неужели не понимала, что Филипп не оставит ее в покое?

— Сама дойду, — проворчала она. — Убери, пожалуйста, руку.

Но Филипп вдруг привлек ее к себе и тихо сказал:

— Потанцуй со мной, Шарлотта.

Она уставилась на него в изумлении. Танцевать?.. Здесь? Под дождем? Но это же глупо, нелепо — просто безумие! К тому же она терпеть не могла дождь.

Шарлотта решительно покачала головой:

— Нет, не хочу, — Она многозначительно посмотрела на его руку. — Отпусти меня, пожалуйста.

И в тот же миг ей показалось, что рука мужа стала еще теплее — теперь она была почти горячей. И Шарлотте вдруг захотелось прижаться к нему, покрепче, захотелось почувствовать, как ей передается тепло его тела, как оно перетекает в нее…

— Филипп, отпусти… — прошептала она, пытаясь высвободиться.

Но он лишь переместил свою ладонь с ее плеча на талию, а другой рукой потянулся к ее руке.

— Шарлотта, дорогая, пожалуйста…

Она снова взглянула на Филиппа холодно и враждебно — этому взгляду она у него же и научилась.

А он, улыбнувшись, проговорил:

— Если я не ошибаюсь, хорошие мужья обязаны танцевать со своими женами, не так ли? К сожалению, на ярмарке у меня это не получилось, но теперь я хочу исправиться. Ведь я должен стать хорошим мужем, верно?

Она пожала плечами:

— Мне все равно, хороший ты муж или нет. Мне ведь недолго осталось быть твоей женой. И ты никогда не был мне настоящим мужем, если уж говорить откровенно.

Какое-то время муж молча смотрел на нее. Она пыталась отвести глаза, но не могла — словно он гипнотизировал ее. А потом он вдруг склонился к ней и прижался губами к уголку ее рта.

Шарлотта на мгновение замерла. А затем почувствовала, как по телу се пробегает дрожь, а колени подгибаются.

Филипп же, снова заглянув ей в глаза, шепотом проговорил:

— Потанцуй со мной, Шарлотта. Даже если для тебя это не важно, я бы хотел доказать тебе, что очень жалею о том, что не стал танцевать с тобой на ярмарке.

Наверное, ей следовало согласиться. А затем, когда танец закончится, он наконец-то отпустит ее.

— Ладно, хорошо, веди, — проворчала Шарлотта, пытаясь не смотреть мужу в лицо.

— Да, разумеется, ваша светлость, — ответил он, тихо рассмеявшись. И тут же принялся вполголоса что-то напевать.

Не удержавшись, Шарлотта взглянула на его губы. И тут же почувствовала, как по телу ее снова пробежала сладостная дрожь.