Сергей Степанов - Царская невеста. Любовь первого Романова Страница 44

К полудню начали слезиться глаза, жемчужины выскальзывали из пальцев. Все устали, даже пение стало нестройным и часто прерывалось громкими зевками. Наконец появилась боярыня кравчая и низко поклонилась:

– Государыня, пожалуйте к трапезе.

Верховые боярыни тотчас же поднялись с лавок, взяли царицу под руки и повели ее в столовую избу.

Для молодой царицы накрыли отдельно, даже матери и бабушке не положено было сидеть за одним столом с ней. Рядом со столом государыни встала боярыня кравчая. У поставца, уставленного чеканной серебряной посудой, заняли места две путные ключницы. Дали знак столовым людям, после чего в палату вошли стольники с блюдами. На одних блюдах покоились смесные калачи и тестяные шишки, испеченные в печах на Житном дворе. Другие были уставлены мисками с кислой капустой, свеклой с уксусом, горохом битым, тертым, цеженым и другими яствами.

В старинных ендовах и в кувшинах с круглыми боками вносили меды, коими так восхищались иноземные гости, побывавшие в Московском государстве. Мед пресный, белый, красный, мед обарный, мед боярский, мед ягодный. Марья сама готовила в Коломне ставленый мед. Дело нехитрое. Приготовлялся наподобие кваса, только с дрожжами или хмелем. Когда в саду поспевали ягоды, Марья собирала малину, смородину или вишню, заливала ягоды отварной водой, давала настояться, потом добавляла чистого меда по кружке на две или три кружки воды, потом бросала корки хлеба и хмеля. Важно было не упустить, когда мед начинал вскисать. Тогда надо было скорее выуживать корки, чтобы мед не принял хлебного вкуса. Мед оставляли в теплом месте дней на пять, а потом разливали в бочонки, крепко смолили и ставили в погреб. Ставленый мед был до того крепок, что сшибал с ног. Впрочем, отец и дядя предпочитали двойное вино, пьянившее надежнее всякого меда. Ставленым медом они баловались с жесточайшего похмелья, когда не оставалось денег даже на простое, не говоря уже о двойном вине.

В Москве в ходу был больше мед обарный и боярский. Мать уже разузнала на Сытенном дворе, как они готовятся. Запечатанные пчелами соты растворяли в горячей воде, процеживали через частое сито, дабы отделить мед от воска. Потом клали туда хмель и варили в котле, беспрестанно снимая пену ситом. Когда же жидкость уваривалась, давали остыть, добавляли кусочек ржаного хлеба, натертого патокой и дрожжами, давали жидкости вскиснуть и сливали в бочки. Боярский мед отличался от обарного тем, что медового сота брали в шесть раз больше, чем воды.

Боярыня кравчая приказала подать особый, предназначавшийся для царицы кувшин. От других он отличался тем, что был с кровлей, поверх которой красовалось серебряное яблоко. Кравчая собственными руками, не доверив это дело стольнику, сломала печать, которой был запечатан кувшин. Стольник налил меда в пузатый болванец, поднес кравчей. В обязанности боярыни входило пробовать питье и пищу, дабы удостовериться, не подсыпана ли отрава. До нее чашники пробовали мед, а ключники вкушали пищу, сдавая блюда на руки дворецкому. Тот внимательно смотрел, не почернеет ли чашник лицом, не упадет ли замертво. И только если он был благополучен, дворецкий пробовал сам, потом запечатывал сосуд и нес его боярыне кравчей. Боярыня кравчая распечатывала сосуд и пробовала напиток и только затем вкушали царственные особы.

Кравчая осушила болванец до дна, одобрительно крякнула и велела налить меда царице. Стольник наполнил позолоченную чашу дивной работы – ножка грановитая, по широкому краю пущены травы и узоры, по бокам выпуклости, называемые пузами, и углубления, называемые ложками. Между пузом и ложкой сделаны пупырыши и все разные – круглые и сердечками. Вкусный был мед в позолоченной чаше! Вкуснее коломенского. И то сказать, не на простых ягодах сварен, а с добавлением гвоздики, кардамона, имбиря. Таких приправ в Коломне не сыскать, да и кто бы их покупать стал за такую цену?

На стол верховых боярынь мед подали в братинах. Они зачерпывали мед чумкой, выпивали и передавали чумку следующей по очереди.

– Изволите откушать ухи, государыня Анастасия Ивановна? – осведомилась боярыня кравчая.

– Рассольное бы из белужины, – мечтательно произнесла со своего места Милюкова.

Ее слова заглушил возмущенный шепот старух:

– Бесстыжая! Рассольного ей захотелось в постный день! Ужо требуй тогда ухи с курятиной, греховодница!

Подали наваристую уху из рыбьих потрохов, смешанных с пшеном. Сначала попробовала кравчая. Уха была одобрена, после чего стольник налил ухи в серебряную мису. Наваристо, но в жару надо было спросить холодной ботвиньи с кореньями. Между тем стольники вносили блюда с пирогами подовыми и пряжеными. Великое множество пирогов круглых, продолговатых, самых замысловатых форм и размеров. Пироги с вязигой, с рыбными молоками, с икрой, с кашей, с луком. В постный день было много пирогов с рыжиками, засоленными еще в прошлом году, а также с репой, маком, горохом.

Наступила очередь для рыбных блюд. Кравчая не поспевала пробовать лососину из Корелы, ладожскую сырть, белозерских снетков и многое другое. Марья отведала снетков. Вкусно. Но сколько может съесть человек? Вот уже и Машка Милютина отвалилась, поглаживая набитый живот, и мать сидела осоловело, сыто порыгивая. Все нетронутые блюда отправляли в дар ближним людям.

– Кому подачу? – спрашивала кравчая, и бабушка Федора подсказывала:

– Арине Авраамьевне Михалковой, ближней дворянке, с матерью… Марье, жене чашника Бориса Ивановича Плещеева… Крестовым попам не забудьте подачу, – напоминал кто-то из старух.

Точно такие же подачи, но в гораздо более обширных размерах, отсылались с царского стола. Более трех тысяч ближних людей кормилось от дворцовых щедрот. Иной знатный человек и за трапезу не сядет, если ему не принесут блюдо из дворца. А если какому-нибудь боярину или ближнему человеку подачи не пришлют, то он бьет челом великому государю, что царского гнева за собой не ведает и не знает, почему его в подаче бесчестят. Тогда начинается розыск, была ли послана подача и не утаил ли ее истопник, не уронил ли в грязь или пролил, а как сыщется вина, то бьют батогами перед царскими палатами. А если сыщется, что не послано забвением, то дьяков и путных ключников сажают на день в тюрьму.

Наконец подали сладкие пироги с изюмом и другими ягодами. Трапеза завершилась. В Московском государстве был обычай почивать после обеда. Обычая придерживались все от обитателей царских хором до бедных посадских людишек. Царицу привели в опочивальню. Постельницы раздели ее до сорочки, взбили перину на чижовом пуху и постелили теплое соболиное одеяло. Марья легла на перину, ближняя сенная боярышня Милюкова – на кусок войлока на полу у кровати и сразу же захрапела.