Дебора Джонс - Под небом Италии Страница 44

Стол разразился хохотом.

– Да, – раздался негромкий голос подле Франчески, – красивая сказка. Но все, что я слышал о таинственном кардинале Конти, свидетельствует об одном: если он собирает армию, то делает это с определенной, хорошо известной ему целью. И даже если разделяет страсть Фра Монреале к роскоши, не позволит мирским соображениям сбить его с толку.

Франческа почувствовала, что настрой так волшебно начавшегося вечера разлетелся вдребезги. Оказалось, что одной новой золотой туники недостаточно, чтобы ощутить единство с этим воинским кланом. Все пятьдесят сидевших за столом славных рыцарей продолжали разговаривать о сражениях и турнирах, словно их совершенно не трогали неотделимые от войн горе и боль.

Смерть, увечья и ранения были знакомы Франческе, но она не хотела о них вспоминать. Не видела никакой романтики в том, как лечила от ран одного за другим любимых братьев или слышала, как неуклюже ходил на искалеченных ногах ее отец. Она не забыла костра, когда чума довершила то, что начал рыцарский меч.

Завтра она разбудит мать пораньше, и они отправятся в Бельведер – место истинного мира и покоя. Франческа снова покосилась на ту часть стола, где под родовыми знаменами восседал хозяин дома, и у нее привычно заныло в груди: графиня де Монфор пила вино. Вот она опустошила серебряный кубок и нетерпеливо махнула слуге рукой, чтобы тот наполнил его опять. Вряд ли кто-нибудь замечал, что мать пьянела, но Франческа видела, как нервно подергивались ее пальцы, как Бланш то и дело подносила руку к своим светло-пепельным волосам и как стекленел ее печальный взгляд. Что-то шло не так, совершенно не так.

В следующую секунду у Франчески екнуло сердце: Бельдан тоже заметил, что творилось с графиней де Монфор. Он посмотрел на Франческу и через весь стол, за которым пировали пятьдесят рыцарей со своими прекрасными дамами, позвал ее глазами. Но она лучше рыцаря знала, что требовалось ее матери. И улыбнулась сидевшей рядом Лючии:

– Я должна извиниться, но прошлой ночью мне так и не удалось сомкнуть глаз...

Стол разразился хохотом. Бельдан рассказал своим воинам, а те потом своим дамам, что леди Франческа, угрожая его собственным мечом, не пустила сира в пещеру и так громко возносила молитвы непорочной Деве Марии о сохранении своей чистоты, что он даже в пятидесяти футах от пещеры так и не сумел заснуть.

– И теперь самое время предаться молитве в тишине комнаты.

Лючия хотела ее задержать, но Франческа остановила ее:

– Увидимся завтра.

– Договорились. Утром. Я покажу вам город, – воодушевленно согласилась графиня Донати, предвкушая предстоящее развлечение.

Ги подал Франческе руку, и они пошли вдоль стола, улыбаясь пирующим и отвечая на их любезности.

– Неудивительно, что ты устала от военных разговоров, – сказал ей Ги. – Я сам их ненавижу, но война – моя работа. Хотя я надеюсь когда-нибудь найти себе другую, более соответствующую моим наклонностям.

Ах, Ги, добрый Ги. Франческа искренне надеялась, что это ему удастся. Неподалеку от матери она остановила его.

– Тебя ждут друзья. Они затеяли партию в кости, но без тебя не начинают.

Ги нерешительно посмотрел на нее, но Франческа давно знала, что он не в силах устоять перед азартной игрой. Простившись с Ги, она повернулась к Бельдану и матери. И на секунду ощутила такое раздражение, словно внутри разлилась желчь. Ну почему мать не в силах угомониться и стать праведной, как леди Беатрис? Почему топит горе в вине, а не лечит молитвой? Почему всегда помнит только о себе? Но, взглянув на грустное лицо матери, Франческа сразу успокоилась.

– Сегодняшний вечер напомнил мне Бельведер, – тихо проговорила графиня де Монфор. – Его счастливые времена. А еще я хочу сказать, что ненавижу этого рыцаря. Знаю, он был к нам добр, спас тебе жизнь. Но он – исчадие ада. Способен на любую низость. Он чернее ночи, и я ненавижу его такой же черной ненавистью.

– Тс-с, мама, не надо так, – попыталась успокоить ее Франческа. – Завтра мы поедем домой. Ги в безопасности – наш долг исполнен. С первыми лучами солнца можно отправляться.

Бланш покорно кивнула. Франческа хотела взять ее за руку, но ее опередил Бельдан и встал между женщинами.

– Вы – мои гостьи. Почетные гостьи. Пойдут разговоры, если я не провожу вас в комнаты.

Франческа в упор посмотрела на рыцаря. Несколько секунд шла борьба их взглядов. Черные глаза – зеленые глаза. Свет и тень. Кролик против лиса. Наконец Франческа присела в глубоком реверансе.

– Как вам угодно, лорд д'Арнонкур.

Они молча шествовали по темным галереям палаццо, которые освещали редкие факелы на стенах и фонари двух ливрейных пажей, гордых оттого, что им довелось послужить сиру. А позади, словно привидения, колебались жуткие тени. Франческа поежилась, стараясь держаться от Бельдана как можно дальше.

«Как я могла чувствовать себя рядом с ним в безопасности? – думала она. – Как могла позволить себе такое?»

Но время для раскаяния впереди, когда они приедут в Бельведер. А пока необходимо позаботиться о матери. Франческа потянулась к ручке, чтобы открыть дверь. Но Бельдан снова ее опередил.

– Там Летиция, – мягко проговорил он. – Графиня де Монфор не останется одна. Вам самой надо отдохнуть.

– Но Летиция всегда спала в моей комнате, – возразила Франческа.

– Я послал к вам двух женщин. Поступайте, как я говорю. Поверьте, так будет лучше.

Франческа не очень охотно, но все же повиновалась. В коридоре, заметив рядом со своей еще одну дверь, она немного помедлила. Около двери стояли два стражника, и графиня вспомнила, что это комната д'Арнонкура. Но вскоре поняла, что ей нечего бояться любовных притязаний хозяина. Бельдан, не прикоснувшись к ней и не назвав ее по имени, пожелал спокойной ночи, повернулся и быстро ушел.

Огонь лизал все вокруг. Жаркое, жадное пламя, вознамерившееся пожрать весь свет. Она испугалась. Ох, как сильно она испугалась. На этот раз ускользнуть не удастся. Этот огонь пришел за ней. И за ним. И хочет высосать кровь из их тел.

Она могла бы его спасти. Но чтобы спастись самой, нужно его оставить. Стало жарко ногам. Она взглянула вниз и с удивлением обнаружила, что боса. Ничто не защищало ступни от жалящих углей. Она пританцовывала на огне, а сердце вырывалось из груди, потому что время заканчивалось.

Рядом появились какие-то люди, и она чуть не вскрикнула от радости. Но тут же заметила в них нечто странное. Все одеты в черные плащи с капюшонами. Молились на латыни. А его с ними не было.

Пламя взметнулось выше, так что даже опалило ресницы. Она прочитала «Аве, Мария». Дрожали колени, дрожали руки, зубы выбивали частую дробь.