Мария Феррарелла - Нежный плен Страница 44

— Вам что-нибудь еще угодно, ваша светлость?

Дункан расхохотался. Уж кого-кого, а его этот мальчишка наградил титулом явно не по праву.

— На светлость я не тяну, парень. И больше ничего не надо, — ответил он и добавил: — Когда-то я был капитаном судна в три раза больше этого. — Впрочем, об этом не стоило бы говорить. Его враги все еще были живы, враги, затаившие злобу и мечтающие о мести. Повернувшись к Бет, Дункан протянул ей поводья гнедого и спросил: — Ты знаешь, как добраться до дома твоего отца?

Бет кивнула:

— Несколько лет назад я была там.

Его глаза сузились. Раньше она ему не говорила об этом.

— Давно?

Подумав, Бет ответила:

— Четырнадцать лет назад.

Дункан ошарашенно уставился на нее.

— Тогда ты была младенцем, которого носили на руках, — насмешливо фыркнул он.

Она вскинула подбородок:

— Тогда мне было восемь лет.

— И ты до сих пор помнишь этот дом? — спросил он насмешливо.

— Да, помню. Каждую тропинку, каждое деревце, — упрямо настаивала Бет. — Дом моей бабушки находится в предместье Парижа. На северной окраине.

Его скептицизм тотчас сменился беспокойством:

— Но ведь как раз оттуда и начинаются в городе все бесчинства.

Бет кивнула:

— Я знаю. Оттого-то я так и тревожусь.

Они пошли прочь от пристани. Это место пользовалось не самой лучшей репутацией, и Дункан хотел как можно скорее покинуть кишащий матросами порт.

— Сколько времени вы не получали вестей от отца?

— Мы перестали получать от него письма за два месяца до того, как я уехала из Вирджинии.

Дункан опять (но на этот раз уже по другой причине) насмешливо взглянул на Бет: похоже, что ее тревога была напрасной.

— Не так уж и много прошло времени, Бет. Может быть, дома получили письма после того, как ты оттуда уехала.

— Если бы не революция, то мы бы и не беспокоились. Сначала отец писал часто. Он посылал нам весточку с каждым кораблем, приходившим в порт. Да, Дункан, с каждым кораблем.

Дункан задумчиво посмотрел на Бет. Как же она еще наивна! Ничего-то она не знает о темной стороне мужской натуры, хотя и считает себя очень искушенной. Стараясь говорить как можно мягче, он спросил:

— А вдруг он просто не хочет возвращаться?

Бет возмущенно сверкнула глазами, но вскоре остыла и только покачала головой:

— Если бы ты знал моего отца, ты бы не посмел предположить такое. Он любит свою жену, семью и дом в Вирджинии, любит ту жизнь, которой он жил там.

— Так почему же он уехал?

— Я уже говорила тебе — чтобы помочь близким. Он самоотверженный человек.

Она не могла представить, чтобы отец мог изменить себе, покинув жену и детей. Такое был способен сделать любой другой, но не Филипп Больё. Глаза Бет наполнились слезами.

— Нет, с ним что-то случилось, — повернувшись к Дункану, сказала она. — Я в этом уверена.

Дункан ободряюще сжал ее руку, лежавшую на луке седла. Он понимал, что она верит в то, что говорит. И неважно, так ли оно на самом деле.

— Только не тревожься раньше времени. Тревогой делу не поможешь.

— Все будет в порядке, мисс, — вмешался Джейкоб, не в силах оставаться безучастным к ее страданиям. — Если кто и сможет найти вашего отца, так только Дункан.

Почти два дня они добирались до дома, где жила бабушка Бет. Не останавливаясь в гостиницах, ночевали прямо у дороги. Дункан думал, что так они будут в большей безопасности, и у Бет не было причин, чтобы не согласиться с ним. Она благодарила Бога за то, что он создал ее не такой, как ее сестры. Иначе она не смогла бы перенести трудности, с которыми приходилось сталкиваться.

Когда на утро третьего дня они подъехали к саду имения Больё, Бет ужаснулась при виде открывшегося перед ней зрелища. Оно являло собой резкий контраст с тем, что она бережно хранила в своих воспоминаниях. Сад зарос сорняками и казался печальным и заброшенным, как вдова, которую оставили умирать в одиночестве. Дом обветшал и уже не был тем солнечным домом, о котором рассказывал ей отец и который помнила сама Бет.

— Ты уверена, что не ошиблась, Бет? — нетерпеливо спросил Дункан.

Все еще ошеломленная, она медленно покачала головой.

— Уверена. Но все выглядит таким печальным, таким заброшенным. Ясно одно — отца здесь нет. Он бы все привел в порядок… Давай подъедем поближе к дому.

— Может быть, этот дом уже чужой, — сухо ответил ей Дункан. — Я слыхал, что дома многих аристократов были захвачены, и теперь в каждом из них живут несколько семей. Если и с твоим домом произошло то же самое, то я не хотел бы, чтобы кто-нибудь нас заметил.

— Но я должна все выяснить, — решительно заявила Бет и, соскочив с коня, направилась к дому. Дункан понимал, что спорить с ней бесполезно и только сказал:

— Хорошо, но будь осторожна.

Тихо прокравшись через запущенный сад, они пробрались к дому, и Бет заглянула в окно, но никого в доме не увидела.

— Давай залезем внутрь, в конце концов, это дом моей бабушки, и я имею право это сделать, — тихо шепнула она Дункану.

Его не пришлось долго уговаривать. Дункан быстро залез в окно и подал руку Бет. Оказавшись в комнате, девушка застыла в недоумении. На всех вещах лежал толстый слой пыли, словно к ним давным-давно никто не прикасался.

— Ничего не понимаю! — наконец воскликнула она. — Отец приехал сюда восемь месяцев назад, это его любимая комната — библиотека. Почему же здесь все пришло в запустение?

Дункан медленно обошел библиотеку и сказал:

— Наверное, его мнения не спрашивали. Похоже, он не мог делать здесь то, что хотел.

— Ты думаешь, он сейчас в неволе?

Дункан развел руками:

— Или в бегах. Сейчас здесь не любят благородных.

— Но он же приехал сюда, чтобы помочь одиноким женщинам! Кто же посмел причинить зло такому человеку, как отец?

Обняв Бет за плечи, Дункан притянул ее к себе:

— Во время революции людей убивают без суда и следствия… Эти сумасшедшие забыли Бога.

— Ты думаешь, отец погиб?

— Не отчаивайся! Еще ничего не известно. Будем надеяться на лучшее!

Сказав это, Дункан заслонил ее собой, так как увидел, что дверь в библиотеку открывается.

Глава 25

Дверь открывалась очень медленно, словно входивший раздумывал, стоит ему посмотреть, что происходит в комнате, или нет. Женщина, появившаяся на пороге, была одета в черное. И без того тонкая ее фигура казалась в черном еще тоньше. Ее хрупкие плечи сгорбились под тяжестью прожитых лет и перенесенного горя. Остатки редких и тонких седых волос были зачесаны назад и скручены в тугой пучок на почти лысом черепе, что делало ее чем-то похожей на скелет.