Меган Маккинни - Часы любви Страница 45

– Расскажи мне о доме. Как там мать и отец? – спросила Ския.

В ушах Грейс еще отдавалось воркование оставлявших домик голубок.

– Ския, а ты теперь действительно ведьма? – спросила она с трепетом.

Боль и растерянность исказили прекрасное лицо Скии. Опустившись рядом с сестрой за стол, она едва слышно шепнула:

– Да. Я стала ведьмой. А владеть магией – значит всегда быть обособленной от людей.

Она взяла руку Грейс и тихонько пожала ее. Горькие слова сестры отдались в самом сердце Грейс:

– А как хотелось бы мне быть с ними.

Гриффин О'Руни наконец обрел дом. Он получил теплую сухую постель, – впервые с тех пор, как безумие несколько лет назад поразило его, – его кормили еще три раза, вкусно и сытно, в кухне замка в компании прочих слуг, которых было столько, что он даже не успевал поговорить с каждым. По утрам, когда старик просыпался, Фиона кормила его завтраком возле пылающего очага.

– Тепло полезно костям, – сказал он Фионе, раскатывавшей тесто на мраморной крышке кухонного стола.

Служанка рассеянно улыбалась. Никто в замке не принимал старика всерьез. Но даже посудомойки считали, что лучше пусть Гриффин сидит на кухне в тепле, чем бродит, пугая всех, по кладбищу.

– Сегодня мне нужно поговорить с господином, – важно объявил Гриффин.

– Ах, хозяин сегодня занят, мистер О'Руни. Наверно, я сумею прислать сюда Томми Джеймса, чтобы вам было с кем поговорить. Ну-ка, а где я видела в последний раз этого мальчишку? Кажется, он помогал на конюшне.

– Сегодня я должен поговорить с Тревельяном, – настаивал не слушавший ее Гриффин. – Я должен рассказать ему, как кольцо попало ко мне. Пришла ему пора жениться. Девочка-то уже стала взрослой.

– В самом деле не знаю, примет ли тебя хозяин, – отвечала Фиона в рассеянности и с некоторой неловкостью. Схватив охапку грязного белья, она бросилась к двери.

– Я должен рассказать всю историю господину, и притом именно сегодня. Ты скажешь ему об этом! – произнес Гриффин.

Вздохнув, Фиона покачала головой.

– Посмотрим, может быть, я и сумею что-нибудь сделать для вас, мистер О'Руни.

Когда Тревельян, наконец, нашел время спуститься в кухню, старик сидел в черном виндзорском[50] кресле перед огнем, словно стараясь держаться подальше от окружавших его холодных каменных стен. Сонные глаза, ясное лицо… Старец, ждущий, когда его позовут домой.

– Сколько тебе исполнилось, Гриффин? Как мне кажется, ты разменял уже девятый десяток? – еще из дверей сказал Ниалл.

Гриффин поглядел на него. Быть может, он и не разобрал слов, но голос услышал.

– Фиона сказала мне, что ты хочешь поговорить со мной. – На лице Тревельяна появилось покровительственное выражение.

– Горю желанием поговорить с вами, лорд Тревельян, – повторил Гриффин, явно не слыхавший даже слова.

По какой-то причине Тревельян был готов сделать одолжение старику. Граф опустился на соседнюю скамью и приготовился выслушать О'Руни.

– Милорд, у меня находится третья часть гиммаля, – подслеповатые глаза старца обратились к руке Тревельяна. Он прикоснулся к кольцу на мизинце своего господина. – Без него вам не жениться на этой девушке, а я боюсь, что скоро умру.

Мышцы на лице Тревельяна напряглись. Он понимал, что старик начнет городить всю эту чушь, а после недавнего собрания ему не хотелось даже упоминать о ней.

– Вы должны знать, где оно. Кольцо это, третья часть гиммаля, хранится для безопасности на кладбище. Возле него почиет ваша жена. Она стережет кольцо.

Тревельян кивнул. Ситуация была, как в дешевом готическом романе.

– Отец дал мне это кольцо, когда я был еще молодым человеком. Он рассказал мне про гейс и про то, что получил кольцо от своего отца.

– Итак, оно не попало к твоему старику от фейри, заманившей его в темный лес и умаслившей выпивкой? – сказав это, Ниалл прикусил язык.

– Выпивкой? Неплохая идея, – отозвался О'Руни, расслышавший только часть его слов.

Ниалл улыбнулся. Поднявшись, он поискал в буфете.

Пусть слуги клянутся до хрипоты в том, что не держат крепких напитков на кухне, он готов держать пари на весь свой замок, что это не так. Бутылка виски пряталась за несколькими горшками с сушеными яблоками. Налив старику, он поставил бутылку на стол так, чтобы О'Руни мог до нее дотянуться.

– Нет ничего лучше, чем как следует прополоскать горло, правда? – Гриффин улыбнулся совершенно беззубым ртом.

Тревельян кивнул. Он уже поднялся, чтобы уйти, но О'Руни остановил его.

– Я должен рассказать еще кое о чем. Возле Антримской дороги рассказывают об одном молодце…

Тревельян вновь опустился на скамейку, ощущая растущее нетерпение, но не желая быть грубым.

– Об отличном молодце, богатом и могущественном. Любая молодая девица в графстве охотно пошла бы за него…

Ниалл шевельнулся на скамье. Итак, – новая притча о его участи и судьбе; придется набраться терпения, чтобы не свернуть шею старому сукину сыну, который никак не может оставить эту тему.

– Только вместо этого молодец этот – этот виконт, знатный он был, – отыскал себе в Дублине девчонку, которая зацепила его глаз. Такая красавица, волосы как вороново крыло, а глаза – дух захватывает. Только этим глазам смеяться бы, а они…

Ощущение déjà vu[51] вползало в душу Тревельяна. Внимание его постепенно целиком переключалось на О'Руни.

– Он не сразу взял девчонку в постель, потому что она была такая печальная. Она последовала в Дублин за мужчиной, а он бросил ее. Мужчины обходились с ней жестоко. Она долго привыкала к виконту и не сразу стала доверять ему, только он ей поклялся, потому что полюбил ее. Невзирая на все, что было с ней прежде, именно на такой девушке он хотел жениться. Когда она смеялась, у него на душе птицы весенние пели, а плакала, так и он скорбел, словно банши[52] была у его дверей.

Тревельян не шевелился. Тысяча вопросов уже витала в его голове, однако он молчал, чтобы старик не сбился.

– Он отослал девушку домой и обещал жениться. Только ему это не было суждено. Он боялся, что она понесла от него ребенка, боялся, что потеряет ее, потеряет ее или младенца. – Гриффин поглядел на графа, и Тревельян ощутил, как по спине его забегали мурашки. Повесть сия напоминала его собственную жизнь. Напоминала во многом, за исключением того, что неизбежная трагедия, к которой ныне подбирался Гриффин, в отличие от его судьбы, была отмечена печатью любви. – Он потерял ее, – прошептал Гриффин. – Возле Антримской дороги говорят, что молодой человек этот встретил свой конец прежде, чем успел съездить за невестой. Он умер, произнося ее имя, и пообещал, что будет ждать ее на том свете.

– Антрим. Значит, он был оттуда? – Тревельян попытался привлечь к себе внимание старика.

– Ага. Антрим. Я слыхал, что замок зовется Кинейт.

Тревельян кивнул. Он был готов уже обратиться с вопросами, но О'Руни заговорил снова.

– Мне следовало бы рассказать Гранье, но весть эта была стара. Она прошла через много уст. И я не знаю, сколько в ней правды.

– Отлично, старина, – Тревельян положил руку на худое стариковское плечо. Прикосновение было приятно Гриффину.

– Теперь это твоя повесть. Я не мог умереть вместе с ней.

В этот момент в кухню вошла Фиона.

– Ох! Я помешала? – спросила она, краснея в смущении оттого, что хозяин вдруг появился в отведенном для слуг помещении.

Тревельян поглядел на Гриффина.

– Нет, все хорошо, Фиона, – сказал Тревельян. – Мы закончили разговор. Оставь Гриффину эту бутылку. Передай Гривсу, чтобы он выдал тебе вместо нее другую.

Фиона поглядела на зеленую бутылку, стоявшую возле старика, глазами круглыми и невинными.

– И представить не могу, о чем вы, милорд, какая бутылка? Откуда ей взяться на кухне?

– Довольно. Ты слышала меня. – Тревельян поглядел на Гриффина. Старик казался усталым. – Отдыхай, О'Руни. Пользуйся моим гостеприимством и заботой Фионы. Если тебе что-нибудь потребуется, скажи Гривсу.

Гриффин кивнул, и Тревельян попытался представить, много ли О'Руни услышал из его слов. Оставив старика блаженствовать у огня, Тревельян покинул кухню, строя планы путешествия на север, в Антрим.

– Милорд, у замка шалили. Кто-то попытался развести небольшой костер. Южная дверь обгорела. Курран заметил пламя и погасил его. Нам повезло, последствия могли быть и хуже. – Гривс подал Тревельяну золотой поднос с запиской.

С мрачным выражением лица Тревельян оторвался от письменного стола и взял записку.

– Могу ли я чем-нибудь помочь вам, милорд? – спросил Гривс, заправляя бесполезный рукав в карман фрака.

– Ну и денек выдался… – Тревельян встал. – Я отправляюсь в Антрим. Если не завтра, тогда на следующий день. А сейчас мне нужно отправиться в Лир. Прикажите Симусу подать карету. – И вдруг вспомнив, Ниалл добавил: – Кстати, выдайте Куррану золотой за верность и присмотрите, чтобы повреждения были устранены.