Сабрина Бродбент - Если в сердце живет любовь Страница 45

К счастью, Хизер знала, что делать с моей жизнью, а потому записала на курсы секретарей. Понимаю, что профессия не из самых веселых. Но мне никогда и в голову не приходило, что можно заняться чем-нибудь более ярким и творческим. Просто надо было что-то делать, а не просто бесконечно оставаться дочерью Гевина Сэша.

Да, проблема заключалась именно в этом. Я чувствовала себя постоянной участницей странной, затерявшейся в вечности вечеринки, да еще и с табличкой на груди, оповещавшей всех вокруг, что перед ними дочь Гевина Сэша.

— А, так ты и есть дочка Гевина Сэша! — восклицали совершенно незнакомые люди, как будто были ближайшими друзьями семьи и знали меня с пеленок. Я гордилась папой и любила его. Любила беззаветно, как только дочь может любить отца. Но не умела быть собой.

Курсы секретарей стали первым шагом навстречу душевной, да и жизненной независимости. Хизер далеко не заглядывала: просто хотела отвлечь от наркотиков. Но, выйдя из реабилитационного центра, я придумала себе другую фамилию. То и дело ее меняла, и постепенно добровольная конспирация превратилась в забавное развлечение. Да, у меня имелось несколько неожиданных псевдонимов — на разные случаи жизни. Потом я поставила себе цель печатать со скоростью шестьдесят три слова в минуту и поняла, что достичь совершенства очень-очень трудно. Узнала и то, что Excel — весьма полезная компьютерная программа, наряду с другими, сложными, но интересными. Постепенно мир наполнился новым содержанием, а через год подвернулась должность персонального ассистента Стивена Шо. Возможно, работа не самая захватывающая, но я честно ее заслужила и добилась собственными силами, а потому она и значила для меня больше, чем все наркотики Голливуда, вместе взятые.

Глава 21

Сижу в кабинете гинеколога. Фотографии на стене комнаты ожидания всегда вызывают смех. Сюда я приехала сразу после восстановления ауры. Доктор Гринблат задерживается, и у меня достаточно времени, чтобы по достоинству оценить его вкус в украшении стен. Голливудское помешательство на славе порой приобретает чудовищные формы. Супермаркеты продают ветчину под названием «Здоровая знаменитость», алкогольные магазины вешают таблички типа «Одобрено звездами», химчистки предлагают услуги «в стиле известных актеров». А сейчас мне дают возможность насладиться не совсем обычными фотографиями популярных актрис, подтвержденные их же автографами. Что и говорить, ракурс вызывает недоумение. Можно подумать, нам мало порнографических журналов с изображениями женской промежности, чтобы созерцать подобные снимки в ожидании встречи с врачом-гинекологом. Кстати, доктор Гринблат известен как «ублажитель звезд».

Под кофточкой, ближе к телу, держу длинную тонкую пробирку со спермой Адама. Не верите? Честное слово. Вот как это делается: примерно с час назад супруг отправился в отдельную комнату с заданием собрать собственное семя. Успешно справившись с ответственной процедурой, он благополучно отбыл в свой возлюбленный офис, а я получила результат неустанных трудов, теперь уже аккуратно запечатанный в пробирке. Драгоценный материал необходимо хранить при температуре тела — вот почему пришлось засунуть пробирку под кофточку.

— Приношу извинения за задержку, — любезно произносит медсестра сквозь окошко в стене. — Доктор скоро вас примет.

— Хорошо, я подожду, не волнуйтесь.

В сумке лежит любовный роман, — «Райские кущи».

«Пердита больше не могла жить с чувством вины. Раскаяние угнетало, разрушало. Весь день она думала только о любовнике, а тело неудержимо рвалось ему навстречу. Она понимала, что должна оставить мужа. Выбора не было: или уйти, или убить себя. Боль проникла слишком глубоко».

— Миссис Зисскинд-Сэш? — окликает медсестра. Меня провожают в кабинет, подводят к высокой кушетке, велят снять трусы и выдают бумажную простыню, чтобы прикрыть наготу. Процедура известна: ноги в стремена, попу слегка приподнять. Остальное — дело доктора: он введет содержимое пробирки непосредственно туда, куда сперматозоиды должны бежать наперегонки, расталкивая друг друга локтями. Все происходит очень быстро.

— С сожалением услышал о кончине вашего отца, — говорит доктор, обращаясь к интимным частям моего тела. — Должно быть, испытали настоящий шок.

— Да, пришлось нелегко, — киваю я, глядя в потолок. Раньше беседы в подобных обстоятельствах смущали, но постепенно привыкаешь даже к столь причудливому общению. — Мы все были в шоке.

— Как вам удается справляться с переживаниями?

— Нормально, — автоматически отвечаю я. — Разве что немного эмоции захлестывают.

— Так всегда случается, — мудро изрекает доктор и засовывает холодную металлическую штуку туда, где, на мой взгляд, холодным металлическим штукам вовсе не место. — А в вашей семье эмоций, должно быть, больше, чем у остальных.

— Горе — всегда горе, — замечаю я. Терпеть не могу, когда люди считают нас исключением только потому, что папа был тем, кем был.

— Не уверен, что для вашей сестры все так просто, — возражает доктор, возясь с пробиркой.

— Для Лидии? — Понятия не имела, что доктор Гринблат знает Лидию.

— Я о статье, — лаконично произносит он.

— О какой статье?

— О статье в «Дейли глоб», — поясняет доктор. — Потерпите, сейчас закончу. — С минуту он сосредоточенно молчит, а потом продолжает: — Не знаете? А я думал, уже прочитали. Ну, ребята, вперед! — напутствует он, закончив процедуру. — Сейчас принесу газету. Все равно предстоит двадцать минут спокойствия, как раз и почитаете.

— После внутриматочного оплодотворения, как и после обычного секса, необходимо пролежать неподвижно двадцать минут. — Но только обещайте не проломить ногами крышу. Сперматозоидам не понравится, если вы…

— Что же, черт возьми, она написала? — перебиваю я.

— Лучше почитайте. — Доктор Гринблат выходит, а спустя минуту возвращается с номером «Дейли глоб». Отдает мне газету и закрывает за собой дверь.

«Отец, которого я почти не знала. Эксклюзивное интервью «Дейли глоб»

Все мы любим платиновый диск Гевина Сэша с трогательным названием «Помни меня» — именно он принес певцу мировую славу. Однако для Лидии Сэш, старшей дочери артиста, далеко не все воспоминания оказались теплыми.

«Первые пять лет моей жизни папа притворялся, что меня не существует на свете», — рассказывает тридцатитрехлетняя Лидия. Спустя месяц после смерти отца она впервые дает интервью.

«Я была секретом. Жена и дочь мешали сексуальному имиджу рок-звезды. Поэтому мы с мамой жили в маленьком доме в Англии, в городе Ньюкасл-на-Тайне.