Констанс Йорк - Воскреснуть и любить Страница 45

— Несколько лет назад верил всей душой, — ответил пастор. — Но с тех пор как убили мою жену, я не верю никому и ничему.

— Тогда какой же из вас священник?

— Честный. Который не считает, что мир полон готовых ответов.

— Значит, вы лжете на каждом шагу.

Энтони пропустил мимо ушей насмешку, звучавшую в словах юноши.

— Ты понимаешь, о чем я говорю, — сказал он. — Мы с тобой очень похожи. Тебе тоже хотелось бы верить. Но ты видел в жизни слишком много такого, что мешает вере. Ты делал вещи, которых стыдился.

— Никогда я ничего не стыдился!

— Ты лучше, чем хочешь казаться.

— Вы ничего об этом не знаете.

— Думаю, что знаю.

— Вам лучше уйти!

Энтони кивнул.

— Кто бы ни стрелял в Кэрол, он должен исчезнуть до суда. Ты позаботишься об этом?

Джеймс не ответил. Падре задумался, многое ли из сказанного прошло мимо его ушей. Едва ли. Он чувствовал в стоящем перед ним человеке родственную душу. У него было очень много общего с этим юношей — продуктом городских улиц.

— И долго ты собираешься меня пытать? — спросила Кэрол. Полисмен, который пришел в больницу, чтобы записать ее показания, оказался напарником Роберта.

Темнокожий блюститель порядка похожий на «хорошего копа» из телесериалов, ухмыльнулся.

— Как обычно.

— Я сегодня потеряла много крови, Фил. Мне надо съесть что-нибудь. Хотя бы гамбургер.

— Ага, точно. Столько же крови я потерял сегодня утром, когда порезался во время бритья.

— Тогда арестуй самого себя, а меня оставь в покое.

— Еще один вопрос. Насчет пистолета, который ты якобы видела.

— Якобы? Если не веришь, что был пистолет, можешь пойти и выковырять дюжину пуль из стены!

— Миссис Хэкворт… — покачал головой Фил. Они были старыми приятелями. Огаста и Роберт не раз пытались делать всевозможные намеки, но Кэрол и в голову не приходило заарканить копа. Впрочем, как и выйти замуж за священника.

Она подняла глаза и увидела, что пастор собственной персоной стоит в дверях. Он выглядел вымотанным до предела.

— Не надо входить, — сказала она. — Энтони, можно обойтись без обвинений в бунте? Я и так достаточно вынесла.

— Действительно все в порядке?

Его глаза источали столько чувства, что в нем можно было утонуть. У Кэрол подгибались ноги.

— Действительно. Все нормально.

Он вошел в комнату и обнял бедолагу. Его не смущало присутствие копа. Ему нужно было прикоснуться к Кэрол, чтобы убедиться, что она жива и здорова. Казалось, она слилась с ним в единое целое. Ощущение было чудесным. Внезапно ее тело стало податливым и бескостным.

Это был обморок.

— Проклятие… — Энтони поддержал потерявшую сознание девушку и, подхватив на руки, понес к стоявшей в углу кушетке. — Позовите сестру, — сказал он Филу. — О чем вы думали, допрашивая ее в таком состоянии?

Полисмен встал.

— Она нормально себя чувствовала. Сама говорила…

— Как всегда. — Фил вышел, а Энтони принялся растирать Кэрол руки. Через минуту она открыла глаза.

Девушка долго смотрела на Хэкворта, словно составляла в уме картину всего, что произошло с ней за день.

— Не могу поверить, что способна на такую слабость, — наконец сказала она.

— Кэрол, вы останетесь здесь на всю ночь, чтобы за вами как следует присмотрели. Я буду настаивать на этом!

— Ни в коем случае. Это просто реакция на вашу доброту. Вот и все.

Пастор поднял глаза. В дверях стояла Огаста, а рядом с ней — Фил.

— Она упала в обморок, — пробормотал он.

— Ей пришлось много пережить. Наверно, только сейчас подействовало.

— Нужно оставить ее здесь на ночь.

— Тут люди спят в коридорах. Я думаю, в каком-нибудь другом месте ей будет лучше. Там, где она сможет отдохнуть.

Пастор понял, что мудрая Огаста, как всегда, права. Он поглядел на Кэрол. Глаза ее были закрыты, она выглядела очень бледной. Энтони подумал об их квартире, оказавшейся на линии противостояния двух темных сил.

— Я знаю такое место, — наконец сказал он.

— На Соломоновых островах?

— Ближе. Как насчет небольшого путешествия?

Кэрол открыла глаза. Как ни странно, они были полны слез.

— Мне бы хотелось на время уехать отсюда, — тихо сказала она.

Энтони отвел волосы со лба девушки. До этой минуты он и не подозревал, что у него дрожат руки.

На бракосочетании Хэкворта и Клементины Викерс присутствовало около четырехсот родственников и друзей. Свадебным подарком ее отца стал коттедж у озера в трех часах езды от Изумрудной долины.

Перед венчанием он сказал молодым, что семье священника необходимо время от времени менять обстановку. Однако у коттеджа было несколько недостатков, которые давали предлог пользоваться им не слишком часто.

Впоследствии Энтони раз за разом прибегал к этим предлогам.

Сейчас, выехав на грунтовую дорогу, которая вела к озеру, он старался не вспоминать о тех временах, когда отказывался ездить сюда. Дом находился слишком далеко. Сам Энтони был слишком занят, слишком горд, слишком обуян собственным величием. В конце концов они сдали коттедж в аренду, намереваясь использовать плату для того, чтобы иногда уезжать из города с ночевкой. Правда, такие поездки выдавались редко, да и перерывы между ними были долгими.

— Так вы скажете наконец, куда мы едем? — спросила Кэрол.

Энтони не хотелось говорить правду, но он не мог лгать даже из соображений тактичности.

— Тут неподалеку озеро. Мы остановимся в доме, который принадлежит моему бывшему тестю. Когда мы с Клементиной поженились, он стал нашим. Я вернул коттедж после ее смерти. Тесть согласился принять его при условии, что я могу приезжать туда, когда захочу.

— Вы часто бывали там с женой?

— Несколько раз.

— А позже.

— Вообще не был.

Он резко затормозил. В кустах у дороги раздался громкий треск. У них на глазах дорогу перешли два оленя, самец и самка.

Кэрол положила ладонь на руку Энтони и затаила дыхание. Олени ступали так неторопливо, словно никому и в голову не приходило охотиться на них.

— Много их здесь? — спросила она.

— Каждый раз, приезжая сюда, я сталкивался хотя бы с одним. Все живущие у озера объявили их своей общей собственностью. Я думаю, животные это чувствуют.

— Тогда, наверно, следовало бы объявить нашей собственностью Пещеры. — Она улыбнулась, давая понять, что шутит. — Это чудесно.

Кэрол была по-прежнему бледна, но с каждой минутой, отделявшей их от города, лицо ее становилось менее напряженным. Энтони накрыл ее ладонь своей. Олени скрылись из виду. Дубы и тополя, росшие вдоль дороги, продолжали раскачиваться от ветра. Над ними раскинулось прозрачное голубое небо.