Лорен Уиллиг - Загадка кольца с изумрудом Страница 45

Следовало сейчас же прекратить. Он заказал пиво, потому что захотел пива. Только и всего. Чего тут выдумывать? Кто дал мне право решать, что ему положено заказывать, а что нет? И какое мне дело, почему он пришел в пиджаке, но без галстука? Пиджак без галстука — все равно что пиво с кусочком лимона — простотой ни в том ни в другом случае и не пахнет. Я почти не сомневалась, что дом Джея полон расставленной под непривычными углами мебели, творений «Шарпер Имидж», и тарелок, покрытых бугорчатой глазурью, чтобы они сходили за настоящие изделия гватемальских крестьян (в «Блуминдейлс» такие всего по двадцать долларов за штуку).

Блуждая невидящим взглядом по строчкам с названиями блюд, я вдруг вспомнила, что сказала мне Алекс еще сто лет назад. Ну, или всего три месяца — казалось, прошла целая вечность. Я сетовала на свою одинокую жизнь, говорила, что в Лондоне вообще умру с тоски, и после того, как объяснила, почему ни один холостяк из компании Пэмми — даже примерно моего возраста и без явных отклонений — мне не подходит, последовало продолжительное молчание.

— Никому я не нужна, — простонала я. — Так и останусь одна-одине-е-ешенька!

Тут Алекс, тоном человека, который знает, что собеседнику эти слова не поправятся, произнесла:

— Тебе никогда не приходило в голову, Элопза, что это не они тебя отвергают, а ты их?

Нет, не приходило. Я их отвергаю? Она что, шутит? Если мужчин отпугивает мое образование, тут уж я ничего не могу поделать.

— Да-да, — сказала Алекс.

Она ничего не понимала. Да и могла ли понять? У нее со студенческой поры был Син. С возрастом все меняется. Примерно после двадцати шести ты становишься малоинтересна уязвимым мужчинам. Им подавай молоденьких глупышек, что будут петь возлюбленным дифирамбы. Возьмем, например, Гранта: он променял меня на двадцатидвухлетнюю с отделения истории искусств. Ей казалось, что все его статьи блестящи, а неудачные каламбуры смешны, она в жизни не сказала бы ему, что его сноска под номером сорок три лишена смысла. И потом, у меня, когда я улыбалась, у глаз уже темнели морщинки. А бывало, и когда не улыбалась. Я стала для него слишком старой, слишком уверенной в себе, слишком языкастой.

Впрочем, может, Алекс и права. Сейчас передо мной сидел прекрасный образчик мужской половины человечества, и недостатков у него было, насколько я могла судить при столь недолгом знакомстве, всего два: чрезмерная ухоженность и неумение выбирать напитки. Однако, несмотря на это, я уже придумывала, чем объяснить, почему мы не сошлись, в том числе бабушке, которая потребует подробного отчета.

Не вина Джея, что он не родился раздражительным англичанином.

Хотя беда вообще не в нем, а во мне, подумала я, хмурясь за меню. Я всегда сходила с ума по мужчинам, о которых мечтать не стоило. С броской наружностью, которых нельзя не заметить, от кого исходила уверенность, кто мог быть королем на подиуме и центром внимания на любой вечеринке. А под ярким обличьем у них до невозможности чувствительное сердце. Жаль, к тому времени, когда я добиралась до сути, становилось слишком поздно. И я терпела неудачу.

Как в случае с Грантом. Он тоже был великолепен, словно топ-модель, и вместе с тем ужасно одинок.

— Может, возьмем на двоих наан? — спросила я, от души желая, чтобы встреча не прошла скучно.

Мы сдержанно обсудили, луковый выбрать наан или чесночный. Перечислили преимущества лукового, обменялись парой фраз о недостатках чесночного. Официант принес напитки и задержался у стола. Весь его вид так и говорил: «Довольно разглагольствовать! Закажите оба!»

Наконец порешив остановить выбор на луковом, мы сделали заказ. Я думала, что почувствую себя так, будто расправилась с хлопотливым делом. А ощутила лишь усталость и еще сильнее захотела есть.

Откинувшись на странного вида яйцевидную спинку стула, я вертела в руке бокал.

Джей и вправду был весьма хорош собой. Почти без изъянов. Не важно, что, когда я смотрела на него, в груди не порхали бабочки, как бывало первое время в присутствии Гранта или совсем недавно — Колина. Порхание недолговечно. Не проходит лишь схожесть воспитания и то, что пережили вместе. Когда Джей протягивал официанту меню, я перечисляла в уме все плюсы нашего с ним возможного совместного существования. Отличный парень. По всему, положительный. Сын бабушкиной приятельницы. Неплохо устроен в жизни. Впрочем, есть ли у Колина работа, я не имела понятия.

У Джея, поправила себя я. Следовало думать о Джее, не о Колине.

— Чем ты занимаешься в Англии? — спросила я, начиная обязательный для первого свидания стандартный опрос. — Бабуля не сказала.

— Помогаю поставщикам технологических услуг осуществлять проекты, связанные с персоналом, — ответил Джей.

Слова, взятые каждое в отдельности, были английские, я не сомневалась. Но казалось, они не связаны между собой, не несут общего смысла. Я разбила предложение на части и попыталась перевести:

— Работаешь с компьютерами?

Джей снисходительно улыбнулся:

— В каком-то смысле. Если точнее: с людьми, чья деятельность связана с компьютерами.

— А, — с умным видом ответила я. — И в чем суть твоей работы?

Не стану пытаться передавать ответ Джея — все равно не выйдет. В двух словах, насколько я поняла, в его задачи входило организовывать работу компьютерщиков, заставлять их трудиться серьезнее и с большими результатами — что-то вроде этого. Потом он долго распространялся о некоем «согласовании». Если коротко — о роли посредника между клиентами и компьютерщиками. Компьютерщики общаются на «Джаве» и частично на Клингоне,[7] бизнесмены же — на различных диалектах, причем все больше отдельными буквосочетаниями, сводя суть к минимуму.

— Как любопытно! — воскликнула я, найдя объяснения убийственно нудными. — А почему ты решил заниматься именно этим делом?

Как выяснилось, когда Джей окончил колледж и стал экономистом, у него был приятель, а у того — другой знакомый. Еще три друга спустя мы наконец добрались до счастливого начала работы в Сети, погоревали о развале двух интернет-компаний и отправились в туристический поход по Гималаям. Во всяком случае, мне так запомнилось — по Гималаям. В общем, там определенно были горные вершины и не было фенов.

— Должно быть, в Бирмингеме тебе теперь нестерпимо скучно, — сказала я.

— На выходные я почти всегда уезжаю. Мама говорит, ты здесь учишься? — спросил Джей, любезно переводя разговор на меня. — Кое-кто из моих друзей — выпускники Лондонской школы экономики.

Мне уже приходилось сталкиваться с подобным. Независимые исследователи, не имеющие отношения к лондонским вузам, вызывают подозрение, хотя таких, как я, в Лондоне немало.