Ханна Хауэлл - Рождение любви Страница 46

Шторм закрыла глаза, чтобы скрыть от Тэвиша боль, которой отозвались в ней его слова. Конечно, она не надеялась услышать признания в вечной любви, но его рассуждения о дружбе задели ее. Она потеряла всех своих близких, даже крестного отца и его сына, который был ей другом, и единственное, что могло бы ее утешить, — это любовь Тэвиша. Однако в этом ей было отказано. Шторм взывала к своей силе и трезвости ума, пытаясь уговорить себя довольствоваться его нежностью и искренним стремлением утешить.

— Хорошо хотя бы, что при расставании я сумела сказать им о своей любви, — прошептала она.

— Ты говорила своим родным, что любишь их? — мягко спросил Тэвиш, рассеянно перебирая в пальцах ее локоны.

— Да, и сказала искренне. Меня немного утешает то, что мои родные, мои близкие друзья перед смертью знали о моей любви. Этим чувством надо делиться, его нельзя держать в себе. Может быть, сознание того, что их любят, что о них помнят, придало им силы в последние минуты жизни. И теперь, скорбя по ним, я не мучаюсь чувством вины от того, что не успела сказать о своих самых горячих чувствах. — Шторм понимала, что не до конца откровенна с Тэвишем: от него-то она скрывала и теперь свою любовь. Но она так боялась, что своим признанием только поставит его в неловкое положение и усугубит свои страдания. — Мы всегда говорили о своей любви друг к другу, когда расставались, понимая, что можем больше никогда не увидеться. И ты мне небезразличен, Тэвиш, — тихо произнесла девушка, желая чуть-чуть приоткрыть свое сердце.

— Я знаю, малышка, — отозвался он, крепче обнимая Шторм, — ты говоришь мне об этом каждый раз, когда мы занимаемся любовью. Ты знаешь, что и я питаю к тебе нежные чувства. Ты самая лучшая из всех, кого я знал. Ты мне нравишься, Шторм. Этих слов я никогда не говорил ни одной женщине. Да, ты мне нравишься, и я тебе верю.

— Спасибо, Тэвиш, — пробормотала Шторм. В ее обуглившейся от горя душе вспыхнул огонек радости: все-таки ей удалось получить от него больше, чем другим женщинам. — Но что же теперь будет с Филаном и со мной?

— Мы не отдадим тебя сэру Хью. Больше я пока ничего не могу тебе сказать. — Он погладил шелковистое облако ее распущенных волос. — Не думай об этом сейчас, малышка.

— Тэвиш, ты не хочешь… любить меня сейчас? — ласково спросила Шторм, заглядывая ему в глаза.

— Сейчас, малышка? — удивился он, борясь с внезапной волной желания. — Ты уверена?..

— Да. — Шторм начала развязывать его тунику. — Мне так плохо, так одиноко! Я чувствую в себе какую-то зияющую пустоту. Мне страшно. — Она поймала его встревоженный взгляд. — Я боюсь, что это никогда не пройдет. Я должна убедиться в том, что еще жива и способна чувствовать. Утешь, успокой меня, вырви мою душу из этого ледяного плена. Я хочу, чтобы ты согрел меня. Это плохо, Тэвиш? — упавшим голосом спросила она.

— Нет, малышка, — ласково ответил он, раздеваясь и начиная развязывать ее платье, — нет ничего плохого в стремлении облегчить боль. Тебе сейчас тяжело, и я понимаю твою потребность в ласке. Не надо стыдиться. Ты ни в чем не виновата. Надеюсь, я смогу тебе помочь.

Он сбросил с себя одежду и прижал девушку к своей крепкой груди. Она вздохнула и крепче обняла его.

— Сможешь, Тэвиш, я в этом уверена.

Он любил ее медленно, неторопливо, стараясь вызволить ее страсть из-под тяжкого гнета скорби. Она с готовностью принимала все его ласки, стремясь забыться в восторге чувств.

Отдавшись его сладостной власти, Шторм упивалась его телом, безропотно подчиняясь его осипшему голосу, его требованиям. Ей так хотелось хотя бы ненадолго забыть о своей потере! Плывя по волнам блаженства, Тэвиш спрашивал себя, кто кого согревает. Сладкие губы Шторм раз за разом выносили его на гребень восторга, не давая вернуться к реальности. Он понимал, что ей надо забыться, пусть на время, в бурлящем пламени страсти, и говорил ей обо всех своих желаниях, с упоением принимая ее ласки. При этом Тэвиш не спускал глаз с любимой, что усиливало наслаждение. Наконец он понял, что больше не выдержит, медленно приподнял ее и поцеловал. Почувствовав вкус страсти на ее губах, Тэвиш задрожал от желания. Он жадно ласкал руками стройное тело Шторм, языком и губами дразнил ее груди. Наконец она застонала и потерлась об него бедрами. Губы Тэвиша медленно двинулись вниз, задержавшись на пупке. Девушка протестующе охнула, но он все же спустился ниже и принялся ласкать ртом ее самые интимные места, как только что она делала с ним. Шторм вцепилась в перекладину кровати и, закрыв глаза, окунулась в пучину блаженства. Его руки гладили ее спиу, язык скользил и углублялся в мягкую нежную плоть.

Почувствовав приближение самого сладостного мига, Шторм вскрикнула и попыталась вырваться, но он не дал ей этого сделать. Доведя ее почти до самой вершины страсти, он слился с ее дрожащим телом. Она теперь сидела на нем, и Тэвиш, не отрывая глаз от прекрасной наездницы, неустанно ласкал ее, то обхватывая ладонями полные груди, то скользя вниз — туда, где соединялись их тела. Они вместе достигли пика наслаждения, глухо застонали, и Шторм в изнеможении повалилась на грудь Тэвиша.

— Нет, — взмолилась она, когда он хотел отодвинуться, — подожди еще немного, мне нужно чувствовать тебя рядом.

Молча подчинившись, он держал ее в объятиях до тех пор, пока она не заснула умиротворенным сном. Тэвиш укрыл ее одеялом, встал и начал одеваться. «Я, кажется, помог ей забыться», — подумал он, глядя на спящую девушку. От души сочувствуя ее горю, он все же не мог не радоваться, что теперь она останется с ним еще на какое-то время, даря ему, свой чувственный восторг.

— Как девочка? — спросил Колин, когда Тэвиш вошел к нему в спальню.

— Буря немного утихла, но боль еще не прошла… Она останется?

— Наверное. Ей и мальчику больше некуда деться.

Тэвиш кивнул и повернулся к двери, но вдруг вспомнил слова Шторм. Он мог потерять Колина так же легко и внезапно, как она потеряла лорда Элдона. Однажды отец уже стоял на краю могилы.

— Папа?

— Да, Тэвиш?

— Я люблю тебя, — тихо проговорил он и поспешно вышел, чувствуя, как полегчало у него на сердце.

Колин в немом ошеломлении смотрел на закрывшуюся за сыном дверь.

Глава 16

Тэвиш хмурым взглядом провожал в Асдару добрую половину своего войска. Он с охотой помог бы Мак-Бротам, но сомневался в целесообразности этой помощи. Он досадливо поморщился, укоряя себя в легкомыслии, и, обернувшись, наткнулся на две пары встревоженных янтарных глаз. Тэвиш удивленно вздернул бровь и довольно сурово спросил у кузенов, в чем дело. Сейчас у него хватало своих забот.

— В такой опасный момент вам не стоило отсылать половину всего вашего войска, — сказала Шторм, чувствуя смутную тревогу, но не зная, как ее объяснить.