Маргарет Мур - Распутник и чопорная красавица Страница 46

Эзме глубоко вздохнула и, доказывая серьезность своих намерений, начала развязывать его окровавленный галстук, стараясь сдерживать дрожь.

— Я же сказал, мне не нужна ваша помощь, — сурово повторил Куинн.

— Я просто развязываю ваш галстук!

Он накрыл ее руку своей теплой, сильной рукой:

— Прекратите!

И на этот приказ она не обратила внимания. Если он в самом деле хочет, чтобы она прекратила, придется ему ее оттолкнуть.

Он не оттолкнул ее, а безвольно уронил руки вдоль тела. Может быть, он хочет проверить, насколько решительно она настроена? Или он рассчитывает на то, что ее остановит собственная девическая скромность? Ничего, скоро он поймет, как он заблуждается!

— Испорчен безвозвратно, — заметила Эзме, Швыряя галстук в умывальник. Плотно сжав губы, она начала расстегивать его окровавленную рубашку. — И рубашка тоже!

Он задышал чаще, грудь его поднималась и опускалась так же быстро, как и ее, но он по-прежнему не пытался ее остановить.

Расстегнув рубашку, Эзме осторожно спустила ее с его плеч, обнажив его мускулистый торс. Многочисленные шрамы служили доказательством того, что Куинн не вел изнеженную или легкую жизнь.

Вдруг он шагнул назад, как будто она его ударила.

— Эзме, ради всего святого, сжальтесь надо мной и уходите! — хрипло попросил он. Бросив на нее молящий взгляд, он опустился на колени. — Я распутник и глупец, человек, безрассудно отказавшийся от собственных привилегий! Я очень дурной человек, в чем вы убедитесь, если останетесь!

— Нет! — вскричала Эзме, ужаснувшись оттого, что он стоит перед ней на коленях. Она склонилась к нему и помогла ему подняться. — Вы хороший… добрый и великодушный, умный и смелый, и если в прошлом вы оступились, то давно уже искупили грехи молодости!

Качая головой, он попятился. Эзме поняла, что должна сказать правду — и скажет ее.

— Что бы вы ни совершили в прошлом, вы мне… небезразличны. Я восхищаюсь вами и уважаю вас.

Его взгляд как будто пронзил ее насквозь:

— Эзме, если бы я смел надеяться… не только на ваши восхищение и уважение! Я хочу от вас большего — вашей любви!

— Вы в самом деле?.. — прошептала она, боясь верить собственным ушам.

— Я притворяюсь не только собственным братом, — тихо продолжал он. — С тех самых пор как я увидел вас, Эзме, я все время играю роль… Я нарочно смеялся над вами и дразнил вас, потому что не хотел, чтобы вы угадали мои истинные чувства.

В его голосе угадывалась острая тоска, а в глазах была неподдельная боль.

— Как же вы относитесь ко мне на самом деле? Прошу, скажите мне!

— Я люблю вас, — прошептал он с подкупающей искренностью. — Мне кажется, я полюбил вас с первой встречи, несмотря на жуткое коричневое платье, которое было тогда на вас. Но мне не хотелось признаваться в своих чувствах никому, даже самому себе. Ведь это значило бы признаться и в том, что я вас недостоин. Если бы только в прошлом я вел себя по-другому, если бы не наделал столько ошибок, если бы был выдержаннее, сильнее… тогда я еще смел бы надеяться на вашу ответную любовь. Сейчас же…

Он потянулся к ней и взял ее руки в свои. В его глазах Эзме словно увидела его раненую душу.

— Ни одна женщина еще не трогала меня так, как вы, Эзме! Другие волновали лишь мое тело, но душу — никогда!

Пусть он не объяснялся ей в любви в розовом саду, встав на одно колено, пусть не давал ей обетов в залитой солнцем церкви. Он просто рассказал ей о своей любви…

Сердце Эзме готово было выпрыгнуть из груди от радости, и она решила быть такой же честной с ним, как и он — с ней.

— Я тоже с самого начала прониклась к вам… — призналась она. — Ни один мужчина не привлекал меня так, как вы, хотя я и не подавала виду. Вначале я испытывала только плотское влечение, такое сильное, что всякий раз боялась обнаружить его при вас… И еще я боялась, что вы сочтете меня обычной влюбленной дурочкой. Вот почему я внушала себе, что вы — распутник, повеса и дурной человек.

— Эзме, я в самом деле распутник, повеса и не стою вас!

— Дайте мне договорить! — воскликнула она, хватая его за плечи. — Я влюблена в вас уже несколько месяцев! Просто я думала, что вас не привлекают дурнушки вроде меня, и потому убеждала себя в том, что не должна стремиться к вам и мои чувства — ужасная ошибка. Довольно долго мне удавалось обманывать себя. С тех самых пор как я украла у брата монету и поклялась, что никогда больше ничего подобного не сделаю, я гордилась своей честностью и нравственной цельностью, но оказывается, я долго обманывала саму себя! Знайте, что больше я лгать не намерена. Выслушайте меня! Я очень рада, что полюбила вас… И не хочу отказываться от своего чувства.

Он смотрел на нее с надеждой и тревогой.

— Я люблю вас, Эзме, — тихо заговорил он. — Люблю уже несколько месяцев, но понял все до конца лишь здесь, в доме, где прежде я никогда не был счастлив!

Эзме решила, что ответит откровенностью на откровенность.

— Я тоже люблю вас, Куинн, люблю всем сердцем. — Она положила ладони на его грудь и почувствовала, как бьется его сердце. — Я хочу быть с вами, как если бы мы на самом деле были мужем и женой!

Он взял ее за запястья и покачал головой, хотя его потемневшие глаза горели желанием.

— Я должен вас прогнать. Унести вас в вашу комнату.

— Только попробуйте — я все равно вернусь, — ответила она, взяв его за руку и направляясь к кровати.

Она понимала, чем рискует. Они не женаты, и она может забеременеть. Ее ждут скандал, позор… Хуже всего то, что придется оставить Джейми, для которого она много лет была и компаньонкой, и клерком. Придется бросить юриспруденцию!

Зато у нее будет Куинн. Она сможет любить его безраздельно. Что хуже — лишиться привычной жизни или отказаться от любимого и так никогда не узнать, что значит быть в объятиях единственного мужчины, способного пробудить в ней прежде неведомые чувства? Эзме подозревала, что так, как Куинн, ее уже не воспламенит никто.

Сделать выбор оказалось нетрудно.

— Я прекрасно понимаю, на что иду, — прошептала она. — И что предлагаю вам. Я знаю, чего хочу. И кого я хочу. Я люблю тебя, Куинн Маклохлан.

— Слава богу! — прошептал он, прижимая ее к себе и целуя с таким пылом, на какой она и надеяться не смела.

Трепеща и изнывая от желания, она ждала, пока он развяжет кружевную ленту пеньюара. Делая это, он одновременно целовал ее в затылок. У нее закружилась голова.

— Ты не представляешь, как часто я мечтал об этом!

— А ты не представляешь, как часто я мечтала о том, чтобы оказаться в твоих объятиях!

Наконец, пеньюар упал на пол; он тихо рассмеялся.