Ширл Хенке - Глубокая, как река Страница 46

Как будто его окатили ледяной водой из ведра. Ну конечно же, они в палатке, и эта трижды проклятая кошка пытается его соблазнить! Да и сам хорош, нечего сказать. Еще немного, и она бы преуспела. Бормоча проклятия, полковник отпрянул от девушки, словно наткнулся на скорпиона.

— Видимо, вы решили, что скорее поймаете мух на мед, чем с помощью уксуса. — Сэмюэль постарался влить как можно больше яда в свои слова. — Знаете, у вас почти получилось. Вот только нужно было заранее снять брюки. Тогда бы я точно попался.

Оливия еще не пришла в себя. В темноте по-прежнему ничего не было видно, и лишь струя холода побежала по обнаженной груди, только что прикрытой горячей грудью Сэмюэля. Он отодвинулся куда-то, и ей снова стало зябко. Теперь девушка окончательно проснулась и ужаснулась, осознав, что могло произойти. Видимо, во сне она замерзла, в поисках тепла придвинулась к Сэмюэлю, а он подумал, будто она пытается его совратить.

— Если бы я хотела вас соблазнить — а у меня и в мыслях этого не было, — уж я бы сняла брюки, а вы сами видите, что я этого не сделала, — торопливо проговорила Оливия, запахивая рубаху. Она вытащила из-под себя одеяло и завернулась в него, благодарная темноте, скрывавшей их друг от друга. — Я не виновата в том, что вы такой похотливый.

В ответ он снова разразился проклятиями, укладываясь спать и стараясь отодвинуться как можно дальше от девушки.

Когда Оливия утром раскрыла глаза, маленькая палатка показалась просторной и очень пустой, а о прошедшей ночи напоминала только примятая трава в том месте, где спал Сэмюэль. Как ему удалось так тихо собраться и уйти, не потревожив ее сна? Из-за полога доносился гомон проснувшегося лагеря, люди перекликивались, звенели жестяной посудой и снимали палатки, шурша жесткой парусиной.

При свете дня бурные события минувшей ночи представились жутким кошмаром. Оливия села, обхватив руками колени, и погрузилась в грустные размышления. Что теперь о ней станет думать Сэмюэль? Как она посмотрит ему в глаза после того, что произошло? Чуть не произошло. Из глубокой задумчивости девушку вывел звук шагов. Кто-то остановился у палатки, и мужской голос произнес:

— Мадемуазель Сент-Этьен, это Мануэль Лиса. Нам надо поговорить.

11

— Не понимаю. Как это «он уехал»? — Ошеломленная Оливия глядела на испанца с недоверием и испугом.

— Сеньорита Сент-Этьен, я для того и пришел к вам, чтобы все объяснить. — Мануэль Лиса поднял руки, как бы призывая девушку успокоиться. По-английски он изъяснялся с сильным акцентом и с трудом подбирал слова. — Полковник… ему нужно к осагам. До их селения день пути вверх по реке Осагов. Отсюда не очень далеко.

— Значит, через пару дней он вернется? — с надеждой спросила Оливия, которой совсем не нравилось, что смуглолицый испанец упорно избегает ее взгляда.

— Если все пойдет, как он ожидает, то вполне возможно… — пожал плечами Лиса, — но если ему придется углубиться в территорию осагов, кто знает? Потому-то он и оставил мне вот это. — И он вручил девушке письмо.

Оливия быстро просмотрела письмо:

— Сэмюэль Шелби открывает для меня кредит и разрешает жить в его доме в Сент-Луисе.

Полковник проявил щедрость. Теперь в ее распоряжении была значительная сумма, тысяча долларов, и Оливия могла ее получить в банке «Куинн Меркантайл», где Шелби открыл счет. Девушка залилась густой краской, осознав, что испанец уже сделал из всего этого выводы относительно взаимоотношений, сложившихся между нею и Шелби. Она находится под его покровительством, но они не обручены. Проще говоря, для всех Оливия — его наложница. А прошлой ночью она действительно едва не стала ею.

— Я помогу вам вернуться в Сент-Луис, как только доставлю товары в форты. Сами понимаете, дело прежде всего. А затем мы пойдем обратно, это займет от силы двенадцать — четырнадцать дней.

— А сколько уйдет времени, чтобы добраться до фортов в верховьях Миссури? — спросила Оливия, заметив, что испанец намеренно опустил эту весьма существенную деталь.

— При хорошем попутном ветре мы сможем выиграть дней пять-десять, — ответил Лиса, для убедительности растопырив пятерню.

— Сеньор Лиса, меня интересует, сколько займет все плавание?

— Наверное, два месяца. Но вы не беспокойтесь. Я дал слово полковнику. Я, Мануэль Лиса, обещал ему, что вы будете в полной безопасности. Так я ему сказал, — заключил испанец и кивнул головой, словно это решало дело.

Оливия поняла, что бесполезно спорить с испанцем и пытаться его склонить к возвращению в Сент-Луис. Слезы тоже не помогут. Он вложил все свои сбережения в эту лодку с товарами и будет следовать вверх по реке до конца пути, чего бы это ему ни стоило. Лиса не станет бросать дело из-за какой-то приблудной девицы, даже если она она прольет море слез.

— Когда мы отправляемся в путь, сеньор Лиса? — с показным смирением осведомилась Оливия. Она уже приняла решение.

Два дня девушка втихомолку копила провиант и выпытывала у ветеранов речных походов информацию, после чего решила, что готова в путь. Если «ее полковник» мог позволить себе путешествие вверх по реке Осагов, она вполне способна одолеть путь вниз по Миссури до Сент-Луиса. В конце концов, ближайшее поселение Сент-Чарльз лодка миновала всего неделю назад. Да и в промежутке, помнится, попадались отдельные фермы и несколько небольших укрепленных фортов. К счастью, она не подалась первому порыву, не порвала в клочья письмо Сэмюэля и не швырнула его в лицо испанцу. На этот раз благоразумие — или это было чувство самосохранения — возобладало, и письмо осталось в целости и сохранности, а это означало, что у нее есть деньги. Значит, можно будет купить лошадь и достаточно продовольствия, чтобы хватило до конца пути.

«Я не намерена торчать здесь еще два или три месяца ради какого-то Сэмюэля Шелби, — убеждала себя Оливия. — В конце концов, по его вине я была вынуждена бежать из Сент-Луиса. Да, к сожалению, я ошиблась и отправилась в неверном направлении, но все можно исправить, чем и займусь сегодня же вечером». Как только все крепко заснут в палатках, девушка намеревалась потихоньку покинуть судно, где по настоянию Мануэля Лисы проводила ночи после отъезда Сэмюэля, который Оливия расценила как новое предательство.

Узел с одеялом, куда она засунула сухари и вяленое мясо, получился довольно тяжелым. Еда была, конечно, не самая вкусная, но когда основательно проголодаешься, все сойдет. Стояла полная луна, вахтенный находился у кормы. Следовало осторожно сползти в воду с носа лодки и пробраться к высокой раскидистой иве у берега — за ней беглянку не будет видно. Главное, не уронить узел и не потерять нож, который пришлось стащить из ящика в каюте. Оружие, правда, не ахти какое, и одно время Оливия подумывала украсть ружье, но она не имела не малейшего представления о том, как его заряжать и как стрелять, и решила не тащить на себе еще один тяжелый предмет, да к тому же бесполезный.