Анн Голон - Анжелика. Тени и свет Парижа Страница 46

Розина подняла на Анжелику свои огромные темные глаза, и та прочитала в них немой укор.

— Ты сама только что сказала. Не стоит больше вспоминать об этом, — прошептала бедняжка.

Тут в дверь забарабанили Флипо и Лино. Они вошли в комнату, широко улыбаясь. Барба тайком дала мальчишкам сковороду, кусок свиного сала и кастрюльку с тестом. Они будут печь блины.

В тот вечер в Париже едва ли нашлось бы место, где было столь же весело, как в крошечной комнатке на улице Валле-де-Мизер. Анжелика подкидывала блины на сковородке, Лино играл на виеле Тибо-Музыканта. Наутро после разгрома банды Полька нашла инструмент на углу улицы, около фонарного столба, и отдала внуку старого музыканта. Никто не знал, что приключилось с дедушкой Лино во время побоища.

Немного погодя в комнату с подсвечником в руке поднялась Барба. По ее словам, в трактире не появилось ни одного клиента, и хозяин, ругающий всех и вся на чем свет стоит, закрыл двери заведения. В довершение всех несчастий у него украли часы. Так что Барба освободилась раньше обычного. Когда она заканчивала свое повествование, ее взгляд упал на странный набор предметов, лежащих на деревянном сундуке, в котором хранились скромные пожитки служанки.

Там валялись две терки для табачных листьев, кошелек с несколькими экю, пуговицы, крючок, а в центре…

— Да ведь это часы мэтра Буржю! — воскликнула Барба.

— Флипо! — тут же вскинулась Анжелика.

Флипо скромно потупил глаза.

— Ну, так вышло. Когда я заглянул в кухню взять тесто для блинов…

Анжелика схватила мальчишку за ухо и для лучшего понимания слегка встряхнула его.

— Если ты снова возьмешься за старое, воровское отродье, я тебя выгоню и можешь возвращаться к Гнилому Жану!

Огорченный мальчишка улегся в углу и вскоре заснул. Лино последовал его примеру. Затем и Розина прилегла поперек тюфяка. Немного погодя все дети уже мирно посапывали.

Не спала лишь Анжелика, она опустилась на колени перед огнем, рядом с Барбой. В комнате было очень тихо, ведь окна выходили во двор, а не на улицу, которая в этот час начала заполняться любителями выпивки и азартных игр.

— Еще не поздно. Вот часы Большого Шатле пробили девять, — проговорила Барба.

Она удивилась, увидев, как Анжелика с растерянным выражением лица приподняла голову, а затем резко вскочила.

Несколько секунд молодая женщина смотрела на спящих Флоримона и Кантора, а затем направилась к двери.

— До завтра, Барба, — прошептала Маркиза Ангелов.

— Куда направляется госпожа?

— Осталось еще одно незавершенное дело, — сказала Анжелика. — Потом все будет кончено. Можно будет начинать новую жизнь.

Всего несколько шагов отделяло улицу Валле-де-Мизер от Шатле. Заостренная крыша большой башни крепости была отлично видна из трактира «Храбрый петух».

Анжелика напрасно замедляла шаг. Очень скоро она оказалась перед главными воротами тюрьмы, фланкированными двумя башенками и увенчанными колокольней с часами.

Как и накануне, мерцающие факелы освещали стрельчатые своды ворот.

Анжелика направилась ко входу, затем отступила и начала кружить по соседним улицам, надеясь на внезапное чудо, которое уничтожит этот мрачный замок, чьи мощные стены уже много веков противостояли всепоглощающему времени. События прошедшего дня стерли из памяти обещание, данное ею накануне капитану стражи. И лишь слова, произнесенные Барбой, напомнили о нем. Наступил час исполнять клятву. Проулки, по которым бродила Анжелика, были наполнены отвратительными запахами. Ведь в этом районе города находилась улица торговцев рыбой, Пьер-а-Пуассон[49], улица Бойни, улица Трипри[50], где торговали требухой и где разжиревшие крысы дрались за самые лакомые объедки.

— Надо идти, — подбодрила саму себя Анжелика, — я ничего не выиграю, слоняясь по улицам. В любом случае придется через это пройти.

Молодая женщина вернулась к тюрьме и вошла в караульное помещение.

— А! Вот и ты, — воскликнул капитан.

Гигант курил, закинув обе ноги на стол.

— Лично я не верил, что она вернется, — заявил один из стражников.

— А я был уверен, что она придет, — усмехнулся капитан. — Я не раз видел парней, которые не могли сдержать своего слова, но никогда не встречал шлюху, нарушившую обещание! Не так ли, моя милая?..

С ледяным презрением Анжелика посмотрела на раскрасневшееся лицо Людоеда. Капитан протянул руку и нежно ущипнул женщину чуть пониже спины.

— Сейчас тебя отведут к хирургу, он даст тебе воды для умывания и еще проверит, нет ли у тебя какой болезни. Если есть, то врач наложит мазь. Знаешь ли, я мужчина разборчивый. Давай, шевелись!

Какой-то солдат повел Анжелику к комнатке хирурга. Ученый медик в этот момент любезничал с одной из дам-надзирательниц тюрьмы.

Анжелика была вынуждена лечь на скамью и подвергнуться отвратительному осмотру.

— Скажешь капитану, что она чиста, как новенький су, и свежа, как роза, — выкрикнул хирург вслед удаляющемуся солдату. — Нечасто нам тут такие встречаются!

После чего надзирательница проводила Анжелику в комнату капитана, которую торжественно именовали «покоями».

Итак, Анжелика осталась совсем одна в большой комнате с решетчатыми окнами, напоминающими о тюрьме, и массивными стенами, покрытыми выцветшими и потрепанными бергамскими гобеленами.

Канделябр со свечами, установленный на столе рядом с саблей и письменным прибором, едва-едва рассеивал мрак, притаившийся под сводчатым потолком. Все помещение пропахло старой кожей, табаком и вином. Анжелика осталась стоять около стола: охваченная тревогой, она не могла ни сесть, ни сдвинуться с места. Время шло, и молодая женщина начала замерзать в сырой и промозглой комнате.

Наконец она услышала, как к двери приближается капитан. Он вошел, продолжая браниться:

— Банда лентяев!.. Они никогда не могут выкрутиться сами. А если бы я был в отъезде!

Людоед, не глядя, швырнул на стол шпагу и пистолет, сел и, тяжело дыша, приказал Анжелике, вытянув ногу:

— Сними с меня сапоги!

Кровь прилила к лицу Анжелики.

— Я вам не служанка!

— Да ну! — буркнул капитан, упираясь руками в колени, чтобы получше разглядеть женщину.

Анжелика подумала, что сошла с ума, раз злит Людоеда сейчас, когда она полностью в его власти. И попыталась сгладить неловкость:

— Я бы охотно это сделала, но я совершенно не разбираюсь в военной амуниции. Ваши сапоги такие огромные, а мои руки такие маленькие! Только взгляните.