Лариса Шкатула - Дар юной княжны Страница 46

Цыганка, гадающая Катерине, привычно частила, разглядывая её ладонь.

— Позолоти ручку, красавица, без денег мое гадание правды не скажет!

— Да где ж я тебе денег возьму?! — возмутилась хозяйственная Катерина, невольно касаясь заветного платочка на груди, в котором хранилась на черный день серебряная монетка.

Но цыганку этим притворным возмущением было не обмануть. Она заглянула молодой хохлушке в глаза и сказала повелительно:

— Для себя — не жалей! Судьбу можно задобрить. Я тебя хочу от беды предостеречь. Кто знает, тот вдвое сильней незнающего!

Катерина, завороженная её взглядом и проникновенным голосом, достала заветную монету, которая тут же куда-то исчезла. Впрочем, цыганка не дала ей об этом размышлять.

— Ах, красавица, для больших ты дел на свет родилась! Как тесно птице в клетке, так тебе сейчас тесно, — не твоя это жизнь. Скоро встретишь ты своего суженого, но не узнаешь. Будешь убегать, рваться, но не уйдешь: он твоя судьба. Черным человеком его зовут, боятся, но ты его королевой станешь, только ты сможешь им повелевать. Богатой тебя сделает, но не будешь ты счастлива через это богатство. Ты его силу пересилишь, сама станешь…

— Нет!!! — закричала Катерина, вырывая из рук гадалки свою руку. — Беду хочешь накликать? Врешь ты все!

— Я — вру?! — подбоченилась цыганка. — Да я лучше всех в таборе гадаю. Что говорю — все сбывается!

Катерина торопливо пошла прочь, крестясь и сплевывая на ходу. "Не нужен мне другой суженый, я своего уже нашла!" И старалась не слушать летящее вдогонку: "От судьбы не убежишь!"

Алька неожиданно для себя стал предметом повышенного внимания цыганской детворы. Они, видимо, знали, что такое цирк, и просто засыпали его вопросами:

— Ты что делаешь в цирке? Акробат? Что это такое? А медведь у вас есть? Или змея? А женщина-силач? Покажи, что ты можешь? А танцевать умеешь? Вот так!

Маленький цыганчонок заплясал прямо перед ним: его ноги в старых ботинках мелькали в такт мелодии, которую для него тут же стали напевать его товарищи, смуглые ручонки пробегали по собственному телу, как по клавишам, и при том он по-взрослому смешно выкрикивал: ий-эх!

Алька искренне похвалил малыша:

— Здорово, я бы так не смог!

— Совлахава? [23] А в цирк бы меня взяли?

— С дорогой душой! — ответил юный акробат.

— Сейчас не могу, — по-взрослому вздохнул цыганчонок, — семью кормить надо. Дадо [24] умер, а я, если хочешь знать, больше матери зарабатываю!

— Опять, Ленька, хвастаешься? — подражая взрослым, строго сказала незаметно подошедшая девочка.

Малышня почтительно замолкла. Девочке было не больше двенадцати, но она уже казалась маленькой женщиной. Длинные юбки, цветная шаль на плечах, — ни пальто, ни полушубка для холодной весенней ночи; но она, казалось, не замечала холода.

— Рада, — представилась она, вплотную подойдя к Альке. Таких красивых девочек он ещё не видел. Всю жизнь проводя среди взрослых, Алька казался себе маленьким, но, если бы они померялись ростом с Радой, она не достала бы ему и до уха.

Вьющиеся каштановые волосы девочки были заплетены в тугую косу, украшенную зеленой лентой. В ушах сверкали золотые сережки, но ярче золота сверкали её огромные черные глаза, которые она время от времени прикрывала длинными густыми ресницами, точно бабочка крыльями. У Альки даже в горле пересохло.

— Арнольд Аренский, — с запозданием сказал он.

— Скажи, нравлюсь я тебе? — спросила Рада, поводя по-детски худеньким бедром.

Чувствовалось, что она — большая непоседа, на месте ей трудно было устоять: она потихоньку перебирала ногами и даже крутилась вокруг мальчишки, будто невзначай задевая его юбками.

— Нравишься, — буркнул Алька, чувствуя какой-то подвох в её вопросе.

— А ты бы на мне женился?

— Я на тебе женюсь! — отчаянно выкрикнул подслушивающий их маленький танцор. — Со кэрэса? [25] Ты же рома! [26]

— Бида манге! [27] — всплеснула руками Рада, и это резкое движение никак не вязалось с её подчеркнуто неторопливой речью. — Мой дадо был гадже [28]. И мама нагадала, что я тоже выйду замуж за гадже.

— Женился бы, — твердо сказал Алька, в момент забывая свое недавнее желание подрасти и жениться на Ольге. Девочка отвела его в сторону.

— Держи! — она что-то сунула ему в руку. — Это кольцо, серебряное, дадо маме дарил, когда жениться хотел. Теперь я дарю тебе. У нас цыгане своим суженым золото дарят, но это кольцо особенное, понимаешь?

— Понимаю, — тихо кивнул Алька.

— Смотри, другой слова не давай, раз со мной обручился! — И она скрылась за деревьями, оставив ошеломленного Альку одного.

В это время цыгане отвели тачанку с поляны в темноту деревьев, а на её место пригнали большую ладную кибитку, которую тащила крепкая лошаденка.

— Кара! — похлопал её по холке вожак, говоря языком цыган — баро. — Не пожалеете, работяга.

Он шумно вздохнул и как-то поспешно отошел. Теперь цыгане стали помогать циркачам укладывать скарб в кибитку, попутно объясняя, где что лучше класть, чтобы необходимое всегда было под рукой.

— Век живи — век учись! — покачивал головой Аренский. — Кажется, всю жизнь кочую, думал, все премудрости дорожные постиг, а вот поди ж ты…

После работы артисты присели у костра поужинать. Пока доставали свои припасы, маленький танцор Ленька принес им два котелка ещё теплой ухи.

— Баро передал! — звонко выкрикнул он. — Мы-то уже поели, а вам с дороги — не помешает.

Аренский с Катериной разлили уху по мискам.

— Ах, ушицу век не ел! — причмокивал Герасим. — Домом пахнет, азовская-то рыбка!

Остальные не приняли его шутливого тона: у поручика к ночи разболелись поломанные ребра, и, чтобы не застонать, он до боли закусывал нижнюю губу перехваченный им жалостливый взгляд Катерины вызвал у него досаду: не хватало ещё у женщин жалость вызывать. И даже хотелось ей нагрубить, мол, смотри лучше на своего Герасима, уж у этого амбала ничего не болит!

Катерина и вправду, вспоминая гадание глупой цыганки, судорожно ухватилась за Герасима, стараясь не думать о её словах: черный человек, это ж надо такое придумать! Брюнет какой, что ли? Может, цыган? И тут же торопливо перекрестилась: тьфу, нечистая сила, чтоб язык твой поганый отсох!

Аренский, как всегда, мучился нехорошими предчувствиями и тщетно пытался придумать, как их избегать, куда запрятаться, в какую нору забиться?! Был бы аэроплан или, на худой конец, воздушный шар, чтобы перелететь на какой-нибудь необитаемый остров, чтобы там переждать всю эту заваруху!