Линда Мэдл - Шепот фиалок Страница 46

Попадались среди писем и не слишком приятные, а один раз Дориан, вскрыв конверт, даже не сумела скрыть шок от Николаса.

– Что там такое? – Николас отбросил очередное приглашение на прием и протянул руку за листком в руке Дориан. На первый взгляд письмо не отличалось от десятков других. Дорогая бумага, ровный почерк… впрочем, как раз почерк выглядел немного странно. – Вы вдруг так побледнели.

Дориан хотела было спрятать листок, но не успела. Николас выхватил письмо из ее пальцев.

С каждой прочитанной строчкой он все больше мрачнел. Некто неизвестный, к тому же явно изменивший почерк, обвинял Николаса в измене королю, родине и британскому флоту. И делал это, если верить написанному, «ради блага Дориан».

– Кто бы ни был автором этого письма, он не рискнул поставить свою подпись под этими обвинениями. Не обращайте внимания, милорд.

– Это первое? – Николас помахал листком. – Или еще были подобные послания?

– Первое, – твердо заявила Дориан. – Сожгите. Не желаю держать эту гадость в доме.

Николас нахмурился.

– Скажите мне, если получите еще.

– Непременно, милорд. – Дориан взяла из стопки следующий конверт.

В малой гостиной всегда было прохладно, и потому здесь часто горел камин. Николас швырнул листок в огонь, бумага вспыхнула и через несколько секунд превратилась в пепел.

Когда намеченные на день светские визиты оставались позади, Николас, как правило, настаивал на прогулке в экипаже по парку. Дориан не могла избавиться от ощущения, что ему нравится появляться с ней на людях. Ей и самой это доставляло удовольствие. Завидев их вместе, люди всегда оборачивались, и Дориан очень хотелось думать, что так происходит потому, что они составляют красивую пару.

Все ее дни были заполнены приемами, визитами к портнихе – будущая графиня Сикум не могла себе позволить появляться в свете в прежних нарядах – и прогулками с Николасом.

Она была слишком занята, чтобы видеться с тетей Шарлоттой так часто, как ей бы хотелось. И уж совсем не было времени задаваться вопросом, почему Дэвис внезапно с головой погрузился в свой бизнес. Дориан нисколько не удивляло, что брат принимает приглашения только на те светские мероприятия, где ожидалось присутствие леди Элизабет; новость была в другом – в его полном безразличии ко всему остальному.

Тем не менее гадать по поводу странного поведения Дэвиса ей было некогда, и Дориан просто решила, что причина в неудачном сватовстве брата. Вот вернет ему Элизабет свою благосклонность – и он вновь станет самим собой.

Куда более любопытным было поведение Николаса. Его внезапный интерес к светской жизни казался Дориан весьма необычным для человека, который до недавнего времени вел почти отшельническое существование.

Теперь же он стремился бывать всюду, куда их приглашали, – на музыкальных и званых вечерах, на балах и в театрах.

Как-то вечером, возвращаясь с одного из приемов, Дориан решилась высказать удивление его внезапной активностью.

– Кто-то же держит третий отрывок у себя, – ответил Николас. Света в экипаже не было, и Дориан не могла видеть его лица. – Чем больше мы общаемся, тем больше вероятность услышать что-нибудь важное.

– Но я почти не знаю всех этих людей, присылающих нам приглашения, и очень боюсь, что ими движет одно лишь любопытство. Ну как же! Самая модная пара сезона!

– Что ж, – безразлично пожал плечами Николас. – Не такая это большая плата за наши поиски. – Помолчав несколько секунд, он спросил: – Разве вам не нравятся наши выезды в свет?

– Конечно, нет! То есть… я хотела сказать… да, милорд… очень нравятся, – с запинкой отозвалась Дориан.

Николас снова напомнил ей о том, что их помолвка – не более чем ширма. А ведь случались минуты, особенно минуты наедине с Николасом, когда она готова была забыть об их основной цели и поверить, что помолвлена с ним по-настоящему.

Теперь она находила особое удовольствие в танцах. Николас был где-то поблизости, и ее партнеры неизменно об этом помнили. В кавалерах у Дориан никогда не было недостатка – на любом приеме или балу находилось немало желающих пригласить на танец богатую наследницу. Одним она действительно нравилась, другие хотели скорее покрасоваться в паре с изысканной Дориан Сент-Джон, ну а третьи – большей частью обнищавшие аристократы – делали вид, что снисходят до танцев с хорошенькой дочерью торговца.

После официального объявления о помолвке все партнеры стали с ней подчеркнуто вежливы, но в глазах каждого из них Дориан ловила скрытое любопытство. Было ли это следствием их уважения к ее будущему статусу супруги пэра Англии, или же они просто боялись человека, заслужившего репутацию предателя, – неизвестно. Ни то, ни другое Дориан не слишком вдохновляло.

Но как бы то ни было, а балы приобрели для нее новый смысл, да и музыкальные вечера заиграли неожиданными красками. Николас проявлял явный интерес к музыке, у него оказался довольно приличный слух; Дориан не раз замечала, что он наслаждается музыкой как истинный ценитель.

– Сегодня на музыкальном вечере я вами по-настоящему гордилась, – сказала она.

Удивленный, Николас повернулся к ней:

– То есть?

– Вы и глазом не моргнули, пока леди Уэстон тянула свою жуткую сольную партию.

Николас усмехнулся.

– Я проявил не большую стойкость, чем остальные присутствующие. Никто даже не поморщился при звуках ее верхнего до. Не могу не признать, однако, что был бы крайне признателен тому, кто посоветовал бы ей заняться живописью.

– Боюсь, она слишком преданная поклонница музыки, – хмыкнула Дориан. – Но меня изумило ваше терпение, милорд. Я ведь занимаюсь музыкой всю жизнь и исполнителей слышала всяких – и хороших, и не очень. Но даже на меня сегодняшний концерт наводил тоску.

– Надеюсь, только концерт, но не общество, в котором вы провели вечер. – Николас снял шляпу и пересел со своего места напротив Дориан на сиденье рядом с ней.

У Дориан бешено заколотилось сердце. Бедро Николаса, твердое, горячее, было прижато к ее бедру. Цитрусовый запах его мыла дурманил ей голову. Дориан вздрогнула, когда Николас обнял ее за плечи. Он вел себя как истинный джентльмен всегда и во всем – и на публике, и среди знакомых, и в присутствии тети Шарлотты и Дэвиса. Но каждое его прикосновение, даже мимолетное и вежливое, отзывалось в ней дрожью.

– Нет-нет, милорд, – поспешно пробормотала Дориан. – Я очень рада вашему обществу.

– Приятно это слышать. Я тоже рад вашему обществу. – Приподняв ее подбородок, Николас накрыл губами губы Дориан. Она подалась к нему всем телом, скользнула ладонью по его бедру. Николас со стоном прижал ее руку, остановив робкую ласку.