Джоанна Линдсей - Когда правит страсть Страница 47

— Вовсе нет. Наоборот, любишь.

— Да ты понятия не имеешь, как обращаться с дамой! А если бы и имел, все равно остался бы бесчувственным животным!

— Ай-ай-ай! Что за язык! Думаю, Поппи тебя избаловал!

Она поджала губы. Пытаться уязвить его абсолютно бесполезно. Но он не попытался и дальше ее дразнить, хотя продолжал осторожно и старательно вытирать волосы, так что Алана потихоньку расслабилась.

Наконец он опустил волосы ей на плечи, давая почувствовать, какие они сухие и теплые. К этому времени она уже почти дремала, и вся процедура показалась ей настолько чувственной, что она не воспротивилась, когда он поцеловал ее в лоб.

Но он тут же выпрямился и объявил:

— Я получил позволение короля сказать тебе правду и отвезти к твоей матери. Одевайся потеплее, Алана моя. Она живет высоко в горах.

Глава 31

— Моя мать?!

Алана едва выговорила эти два слова, пытаясь осознать сказанное, но не смогла. А Кристоф ничего больше не пояснил. Она повернулась к нему, только чтобы увидеть, как он выходит из комнаты!

— Посмей только! — завопила она.

Он не остановился.

— Твои мокрые волосы стали причиной неожиданной проволочки. Нужно спешить, иначе темнота застанет нас в пути. На дне гардероба найдешь мешок. Собери нам по смене одежды. Я сейчас вернусь вместе с лошадью. Будь готова.

Она бы посоветовала ему самому собрать свою одежду, но его последние слова донеслись уже издалека.

Алана бросилась в спальню и быстро выудила толстое шерстяное платье, которое носила почти всю дорогу во время путешествия по Европе, а вместе с ним — перчатки, несколько теплых нижних юбок и чулок, а также дорожные сапожки. Одевшись, она наполнила мешок вещами, и не тратя времени на то, чтобы поднять волосы наверх, просто связала сзади и упрятала под меховую шапочку, после чего вернулась в гостиную с самыми теплыми пальто, своими и Кристофа, поскольку тот ушел в одном мундире. Взглянув в окно, она увидела, что снег не идет. На небе даже сияло солнышко, но, судя по холодному сквозняку, пальто не помешают.

Алана не знала, что и думать, потому что сказанное Кристофом абсолютно не имело смысла. Даже сейчас, когда у нее осталось несколько минут до его возвращения, она просто уронила мешок на пол у своих ног и продолжала стоять посреди комнаты, слепо глядя в никуда.

Но она встрепенулась в тот момент, когда открылась дверь. Кристоф не закрыл ее за собой. Лошадь стояла за порогом. Дул ледяной ветер. Она протянула Кристофу пальто и надела свое.

— Заботишься о моем комфорте? — усмехнулся он, следуя ее примеру. — Начинаешь считать себя моей женщиной?

— Просто стараюсь сберечь время, — фыркнула она, — поскольку ты считаешь, что нам нужно спешить.

Осклабившись, он подхватил мешок и взял ее под руку.

— Моя мысль мне нравится больше. Но пойдем.

Он привел только одну лошадь и, вскочив в седло, посадил Алану перед собой боком, в самой неудобной позе.

— Ты не можешь везти меня в горы таким образом, — рассердилась она. — Дороги покрыты снегом и очень скользкие.

— Поэтому я велел запрячь лошадей в сани. Это недалеко, у городских ворот.

— Сани? Закрытые?

— Нет, но так мы доберемся быстрее и безопаснее.

— Но ужасно замерзнем.

— Обещаю, что этого не будет, — заверил он.

Она не смела обернуться и проверить, серьезен ли он. И не засыпала его вопросами, зная, что он должен сосредоточиться на езде.

Они выехали из ворот дворца и скоро оставили позади очищенные от снега и льда городские улицы. Снег покрывал проселочные дороги, а в горах наверняка все завалили сугробы, поэтому санки лучше предназначены для подобных путешествий, но что, если она по пути превратится в ледышку?!

Минут через десять Кристоф помог ей сесть в сани, стоявшие перед большим каретником. Сиденье было так высоко над землей, что ему пришлось поднять туда Алану, прежде чем усадить. В сани уже была запряжена пара лошадей, достаточно мощных, чтобы без труда пронести экипаж через сугробы. В задке находилось широкое, подбитое мехом сиденье, на удобных козлах уже сидел нанятый Кристофом кучер. Перед саней затейливо изгибался, предохраняя седоков от ветра, но в остальном экипаж был полностью открыт.

— Неужели мы едем так далеко, что можем не успеть к ночи? — крикнула она Кристофу, пока тот привязывал коня позади санок.

Он подошел, чтобы сложить у ее ног винтовку, мешок с вещами и седельную сумку. Алана подозрительно смотрела на сиденье, боясь, что оно промокло от снега.

— Достаточно далеко, чтобы нам понадобились одеяла, — сообщил он, бросив ей охапку одеял, переданных работником каретного сарая. Алана пошатнулась под тяжестью и уронила их на сиденье. Обдала Кристофа негодующим взглядом, но тот как ни в чем не бывало уселся рядом с ней. Взял одеяло и укрыл им свои и ее колени. Алана предпочла бы отдельное одеяло, но больше не могла сдерживаться — вопросы рвались с языка, и не успели сани тронуться, как она обернулась к Кристофу:

— Мое терпение было сверхъестественным.

— Совершенно верно, — согласился он.

Глядя в спину кучера, она наклонилась ближе к Кристофу и прошептала:

— Мне говорили, что моя мать, королева Эвелина, умерла вскоре после моего рождения. Это ложь?

— Можно не шептать. Я нанял этого кучера именно потому, что он глух.

Когда она снова отодвинулась, он покачал головой:

— Мне следовало бы подождать, прежде чем упомянуть об этом.

— Может, все-таки ответишь? — настаивала она, проигнорировав жалобы.

— Первая жена Фредерика действительно умерла, но не она была твоей матерью. — Она попыталась перебить его, но он прижал к ее губам палец. — Теперь мы знаем, кто ты. Ты была права. Твой опекун Поппи действительно украл тебя из дворцовой детской. Все, что он говорил тебе, возможно, правда, даже то, что он Растибон. Но Поппи не все знал. В королевской колыбели спала не принцесса, а дочь няньки Хельги Энгель, которую он и похитил в ту ночь.

Глава 32

Алана смеялась и не могла остановиться. Смеялась так, что по щекам полились слезы. При виде раздраженного лица Кристофа она захохотала еще громче.

Он терпеливо выждал, пока она успокоится, а затем спросил:

— Ты мне не веришь?

— Наоборот, ты только сейчас снял с моих плеч невыносимое бремя. Теперь я могу ехать домой. Если не я наследница короля, значит, мне не остановить никакую войну. И если твоя теория верна, теперь враги короля не смогут использовать меня в качестве орудия.

— Но мы никогда не считали, что дело дойдет до войны. Замысел мятежников состоит в том, чтобы вселить в лубинийцев страх. Уверить их в том, что они скоро потеряют любимого короля. Тот умрет, и тогда на трон взойдет новый правитель, из прежних, у которого будет много наследников.