Сычев К. В. - Роман Брянский Страница 47

Но ворота были на засове, а брянские воины в полной боевой готовности занимали все положенные им по такому случаю места.

– Этих супостатов нет, батюшка! – крикнул со стены здоровенный ратник Крайко. – Одни только беженцы! До нас им осталось с полверсты! Дозоры это заметили! Зорки наши молодцы: не упустят врага!

– Велик ли хвост? – спросил стражника Ефим. – Далеко ли тянется?

– Да, батюшка, вот пришли твои дозорные. Спроси их…

Дозорные только что отвели лошадей в конюшню и уже собирались в дом к воеводе, когда тот встретил их сам на полпути. – Ну, говорите, – с нетерпением вопросил Ефим, – что там, откуда беженцы объявились?

– Бегут они, батюшка, – ответил Верен, старший дозорный, – прямиком от Киева! Взяли, поди, татары, тот великий город!

– Ох, Господи, – перекрестился Ефим Добрыневич, – вот напасть! Несладко нам из-за этого будет! Ладно, – кивнул он головой дозорным, – идите же на покой. А вы, – обратился он к стражникам, – внимательно следите за беженцами. Когда они прибудут в город, пришлите ко мне самых опрятных, чтобы могли обо всем рассказать! А там уже решим. Ворота же пока для всех не открывайте. Крепость не для беженцев! Мы тут подумаем, как с ними поступить. Поняли?

Вернувшись в дом, Ефим рассказал священникам о том, что узнал, и успокоил их.

– Подождем пока все не прояснится, – молвил он. – Рано, я думаю, хоронить наш Киев. Беглецы бывают и перед осадой…Напугались несметной силы и убежали…У нас сейчас одна задача: как разместить тех несчастных!

– А я предчувствую беду, славный воевода, – пробормотал покрасневший и осунувшийся отец Порфирий. – Видно, поганые заняли наш великий город!

– Одна надежда на Господа, владыка, – покачал головой отец Игнатий. – Я не верю, что пал наш великий Киев. Этот город весьма крепок!

В это время вошел верный слуга воеводы, которого посылали к беженцам, и поклонился сидевшим. – Батюшка Ефим Добрынич, – сказал он – вот я тут привел к тебе киевского «старца градского» Боеслава, который добрался до нас первым.

– Впусти же его! – приказал Ефим.

В светлицу вошел высокий худой старик с большой седой бородой. Он был богато одет: в хорошо выделанный, украшенный разноцветными узорами, темно-коричневый полушубок, добротные темно-серые штаны, тонкие, изящные сапоги синеватого цвета и большую бобровую шапку. Низко поклонившись сидевшим, он подошел к епископу под благословение.

– Господи, благослови! – сказал владыка и пристально посмотрел на гостя. – Так это ты, Боеслав! Рад тебя видеть! Давно я не видел твоего славного лица!

– Да, владыка, давненько мы не виделись, – кивнул головой киевский боярин. – Беда меня сюда привела! Пришлось спасаться от лютой погибели! Поганые теперь – хозяева нашего города!

– Не может этого быть! – вскричала Варвара. – Что же ты говоришь, опомнись!

– Садись-ка! – кивнул головой пришедший в себя воевода. – Неужели ты веришь в это? Как мы знаем, там еще осада…

– Нет уже осады, батюшка! – ответил присевший на скамью боярин. – Все это закончилось! Враги вели беспрерывную осаду две недели, днем и ночью! А шестого декабря, в полдень, они ворвались в наш город со стороны леса…Если бы не мои верные люди, я бы не стоял тут перед вами! Едва вырвались от наседавших татар! Спасло только то, что мы побросали свои пожитки: «не до жиру, быть бы живу»! Ну, вот кинулись поганые делить наше добро, и мы, воспользовавшись этим, бежали тогда с людьми через ворота, насквозь пробитые погаными…

– А как же там наши воины? – всполошился Ефим. – Наши брянские ополченцы? Живы ли они, спаслись ли?

– Об этом не знаю, – покачал головой боярин. – Я только знаю, что они отлично сражались, однако больше ничего сказать не могу!

ГЛАВА 20

КНЯЖЕСКИЙ СОВЕТ

В трапезной великого галицкого князя царило веселье: праздновали крестины недавно родившейся у него внучки – дочери молодого Романа Михайловича.

Молодые супруги сидели на скамье рядышком, по правую руку от великого князя Даниила. Здесь были все те же гости, что и на свадьбе нынешних молодых родителей.

Князь Михаил Всеволодович с супругой и сыновьями тоже присутствовал на празднестве. Почти год он ездил по всей галицкой земле, как родственник и друг Даниила Романовича, и кормился дарами местных жителей, которые надавали ему много пшеницы, меда, быков и овец.

Пиршество, связанное с крестинами, прошло должным образом и завершилось далеко за полночь. Гости разошлись лишь тогда, когда почувствовали, что их едва держат ноги…

Наутро князь Даниил встал со своей кровати в невеселом настроении.

– Что-то неможется мне нынче, – думал он, когда слуга помогал ему одеваться. – Неужели это от скверной погоды? Видно, я старею…

В это время в дверь постучали, и вошел слуга.

– Великий князь! – сказал он. – Прости меня за утреннее вторжение! Тебя ожидает посланец!

– Ладно, – буркнул князь Даниил. – Давай его сюда…Видно, там есть важное известие, если ты пришел в мою спальню так поспешно…Однако же подожди: отведи-ка его лучше в гостиную! Я разом спущусь.

Как только князь сошел вниз по лестнице, перед его взором предстал высокий бородатый мужик, одетый в воинские доспехи.

– Кто ты такой, молодец? – бросил князь Даниил. – Зачем потревожил меня в такую рань?

– Я – киевский ополченец, великий князь, по имени Ермила, – поясно поклонился неожиданный гость. – Прибыл к тебе с вестью…

– Ну, что ж, – перебил его князь, – судя по твоему опрятному виду, ты прибыл сюда с доброй вестью: порадовать меня победой. Значит, поведаешь всем нам это за трапезой! У меня не было сомнения, что мой славный Димитрий отобьется от поганых татар! Не по зубам татарам этот город!

– Прости меня, великий князь, – еще раз поклонился Ермила и опустил голову, – но я пришел сюда не победой хвастать! Весть моя печальная, если не ужасная! Наш Киев, мать русских городов, пал в шестой день декабря! Мы сражались, не щадя сил, до последнего. Но все наши люди или полегли, или попали в плен. От славного города остались одни руины!

После утренней трапезы в княжеской светлице собрались все знатные гости и лучшие люди князя Даниила Романовича. По правую руку от сидевшего в большом кресле галицкого князя располагались Михаил Черниговский с сыновьями Ростиславом и Романом, брат князя Даниила Василий Волынский, смоленский князь Ростислав Мстиславович, живший на правах гостя в почетном плену, и сыновья Даниила Роман и Лев. По левую руку – на другой скамье – поместились «старцы градские» и старшие дружинники галицкого и черниговского князей.

Не успели собравшиеся занять свои места, как князь Даниил встал и, обведя собрание хмурым взглядом, промолвил: – Сегодня у нас тяжелый день, друзья мои. И собрал я всех вас тут, чтобы поведать о большой беде: пал наш великий и славный Киев!