Саманта Джеймс - Верное сердце Страница 48

Судорожно вздохнув, Джиллиан попыталась было приподнять руку, чтобы оттолкнуть его. Однако он ей помешал, снова прижав руку к ее боку. Ее собственные ощущения пугали ее. Ей вдруг показалось, что она больше не владела собой, что она перестала узнавать саму себя, а ее чувства разлетелись в разные стороны без малейшей надежды их поймать. И почему только она чувствовала себя так? Ведь она не собиралась давать ему то, что он от нее требовал, как будто имел на это право!

Джиллиан не пожелала прислушиваться к внутреннему голосу, нашептывавшему ей, что это действительно было его правом – более того, его долгом, – поскольку теперь он стал ее мужем.

– Перестань! – воскликнула она.

Если Гарет и слышал ее, то не обратил на нее никакого внимания. Его губы снова завладели ее губами, руки крепко прижали ее к его чреслам, так что Джиллиан ощущала каждый дюйм его твердой плоти. Что-то твердое, как камень, задело низ ее живота, приходя в возбуждение и раздаваясь в размерах чуть ли не у нее на глазах… Сердце ее забилось чаще. То была та самая часть его тела, которая так отличалась от ее собственной мягкой податливой плоти и которая скоро должна была стать частью ее самой. Однако сейчас ее ощущения были совершенно иными, чем в хижине на берегу моря.

Его поцелуй был откровенно чувственным и до беззастенчивости дерзким. Сначала он провел языком по линии ее губ, после чего погрузился между ними, словно требуя без слов впустить его. Джиллиан приоткрыла рот. Проникновение его языка казалось эротической имитацией акта, который вскоре должен был последовать. Ей следовало бы выглядеть испуганной и протестовать, однако ею неожиданно овладела сладкая истома. Пульс ее участился, внутри все растаяло. Когда Гарет высоко поднял ее на руки, она инстинктивно ухватилась за его плечи.

Покрывало на постели оказалось мягким и гладким на ощупь. Однако когда Гарет внезапно навис над нею, вся реальность того, что ей предстояло, разом обрушилась на нее. С намеренной неспешностью он поместил руки рядом с ее лицом, а колени – по обе стороны от ее бедер, оседлав ее. Губы его снова расползлись все в той же ненавистной ухмылке, словно он хотел тем самым лишний раз показать свою власть над ней. Джиллиан оставалось лишь горько сожалеть о том, что она являлась не более чем пешкой в руках короля… а теперь и в его руках тоже.

Это порождало в ней внутренний протест. Она не будет его покорной рабой. Ни за что не подчинится ему, словно у нее нет ни ума, ни воли. Все ее существо требовало сопротивления, каким бы тщетным оно ни казалось. Этот Гарет, которого она видела перед собой сейчас, не был тем человеком, который едва не завоевал ее сердце в домике на берегу. Нет, то был совсем другой Гарет, лорд Соммерфилд – властный и высокомерный. В полном отчаянии Джиллиан произнесла:

– Это и есть та самая постель, где ты лишил девственности свою первую жену?

Гарет так и замер на месте, плотно сжав зубы. Казалось, сам воздух вокруг потрескивал от напряжения. Его лицо помрачнело, черты его казались высеченными из гранита, глаза сделались холодными как лед.

– Да, – произнес он беспощадным тоном, скривив губы. – И именно на ней я намерен лишить девственности тебя.

Его губы жадно впились в ее рот с такой всепоглощающей страстью, что у нее не было никакой возможности уклониться от него или избежать его поцелуя. Пальцы обхватили ее голову, держа в плену, словно он хотел тем самым выместить на ней свою ярость. Грудь его давила на нее своей тяжестью так, что у нее перехватило дыхание. Затем он оторвался от ее губ и, не закрывая рта, провел губами по изгибу ее шеи вплоть до небольшой ложбинки между ее грудями. Джиллиан вобрала в грудь побольше воздуха, ибо едва была в состоянии дышать.

Он весь кипел гневом, и она чувствовала это. Его терпение иссякло, а вместе с ним и нежность. Нет, теперь в нем не осталось никакой нежности. Она уже хорошо знала его, чтобы уловить разницу. Это было видно по его напряженным мускулам, по стиснутым зубам, по суровости его черт.

Выпрямившись, Гарет сорвал с себя тунику и отшвырнул в сторону. Голый по пояс, он снова обернулся к ней.

Губы Джиллиан пересохли, она не могла заставить себя отвернуться. Разумеется, ей и раньше приходилось видеть его без одежды, но теперь все обстояло совершенно иначе. Внутри ее все оборвалось, ибо от него веяло скрытой силой и жизненной энергией, с которой нельзя было не считаться. У него были сильные мускулистые руки, курчавая поросль покрывала грудь.

По телу Джиллиан пробежала дрожь, и она стиснула зубы, чтобы ее унять. Сильные мужские руки легли на белую кожу ее бедер, широко раздвинув их. Она ненавидела свою уязвимость. Ей претило лежать перед ним вот так, когда все ее женские секреты были открыты его взору. Ей не приходилось ждать от него снисхождения, поскольку в нем не было места снисхождению! Однако она не станет просить его или умолять о чем бы то ни было, подумала про себя Джиллиан в отчаянии. Что бы ей ни предстояло, она не закричит. И уж конечно, она не позволит ему насладиться той победой, на которую он рассчитывал. Пусть он и подчинил ее своей воле, ему никогда не удастся ее сломить. Эта клятва придала ей решимости, и когда он снова наклонился к ней, отыскивая ее губы, она резко отдернула голову в сторону. То был страстный отпор, недвусмысленный отказ от его поцелуя… и от него самого.

Подобная жертва не могла обойтись без последствий. Нескрываемая ярость пронизала все его существо. Будь она неладна за то, что позволила себе им пренебречь! С приглушенным рычанием Гарет обхватил ее щеки твердыми, как сталь, пальцами. Бог свидетель, она будет смотреть ему в лицо, когда он ею овладеет! Но то, что он увидел, заставило ужасное проклятие сорваться с его губ. Он схватил со столика рядом с кроватью подсвечник и поднял его повыше.

– Не надо! – Джиллиан заслонила глаза локтем, пытаясь стереть молчаливое свидетельство, которое до сих пор поблескивало на ее пальцах. – Не смотри на меня!

Ее крик, не то гневный, не то вызывающий, сменился жалобным всхлипыванием… Ибо Гарет уже успел заметить слезы на ее щеках. Беззвучные слезы, которые до сих пор она пыталась держать в узде, чтобы он о них не узнал.

На один оглушительный момент даже ее слезы не способны были унять стук в его висках. Желание, бурлившее в его крови, застилало ему глаза красной пеленой и было почти мучительным. Влечение управляло его телом – влечение, которое затмевало собой все прочие мысли, все соображения здравого смысла. Он чувствовал… а все, что он чувствовал в тот миг, был огонь страсти в его душе, всепоглощающая потребность утолить голод в своих чреслах, сорвав с себя одежду и погрузившись до отказа в ее упругую девственную плоть, пока он не достигнет вершины блаженства.