Сюзанна Энок - Грех и чувствительность Страница 48
Сюзанна Энок - Грех и чувствительность читать онлайн бесплатно
– Я ощущаю себя так, словно зря трачу время, – произнесла она. – Я знаю, что, в конечном счете, и скорее раньше, чем позже, я зайду на один шаг дальше того, что Себастьян готов вытерпеть, и он положит конец моему восстанию. А я совсем не имею понятия, что делать. Что предпринять, чтобы максимально использовать свой момент. И, что бы я ни делала, мне постоянно кажется, все это ранит или расстраивает моих братьев – особенно Себастьяна. Мне очень не хочется причинять им боль.
– Это сложная дилемма. Думаю, что свобода, всегда имеет цену.
– То же самое мне сказал и Деверилл.
– Тогда у него много здравого смысла. – Тетушка Тремейн приподняла бровь. – И это удивляет.
Да, так оно и было. На самом деле, сочувствие и понимание Валентина стали для нее источником постоянного удивления. Элинор помешала чай в своей чашке. Тем не менее, у нее было такое ощущение, что если она об этом расскажет кому-нибудь, то все его понимание тут же исчезнет. Что, как только она произнесет эти слова вслух, маркиз немедленно превратится для нее в прежнего пресыщенного, циничного распутника, такого же, каким он выглядит и для всех остальных. А она не хотела, чтобы это случилось.
Все, однако, свелось к тому, что любое происшествие было обязано значить что-то только для нее. Так же как и выполнение, и последствия этого поступка ложились только на ее плечи.
– Что мне в действительности сейчас нужно, – с глубоким вздохом проговорила девушка, ее слова едва не обгоняли ее мысли, – так это знать, что, по крайней мере, ты понимаешь, что я пытаюсь сделать.
Тетя долго смотрела на нее.
– Даже ты сама не понимаешь этого, дорогая.
– Но…
– Я – понимаю. Твоя мать была моей сестрой, дочерью графа, которая внезапно вышла замуж и стала герцогиней. И не просто какой-то герцогиней, заметь, а герцогиней Мельбурн. Титул, который принадлежит семье с восьмисотлетней историей и ведет свое происхождение от римлян.
– От Грифануса, – подсказала Элинор. Она выросла, зная об этом, о том, что ее семья практически основала британскую аристократию.
– Для Элизабет это было тоже нелегко, – продолжила тетушка Тремейн. – но она решила, что это стоит того. Она очень гордилась тем, кем была, и наследством, часть которого принадлежала ее детям.
– Так я должна просто прекратить все это и умолять Мельбурна найти мне мужа по его выбору? Кого-то, кто достоин меня?
– Нет. Ты должна делать то, что ты считаешь нужным, чтобы быть счастливой. Только помни, что твое имя не стоит особняком, Элинор. Есть и другие люди, которые носят его.
– Я знаю это, – она поцеловала свою тетю в щеку. – И я не забуду об этом. Спасибо тебе.
– Не думаю, что я чем-то помогла, но на здоровье. И если тебе когда-нибудь понадобится дружественное ухо, то у меня их два. – Тетя Тремейн отодвинула чашку в сторону и встала. – Я даже не попросила тебя быть осторожной, потому что знаю, что ты и так помнишь об этом.
– Я попытаюсь, – исправилась Элинор, провожая пожилую леди до парадной двери. И ей лучше стараться изо всех сил, учитывая то, что почти произошло со Стивеном Кобб-Хардингом. Что могло случиться, если бы там не было Валентина, который уже дважды пришел ей на помощь. Рассчитывать на него еще раз будет безрассудно, как бы она не была безумно в него влюблена.
Но ей придется довериться ему еще хотя бы один раз. После того, как все вокруг рассуждали о приключениях, и о том, что ей позволяли делать, когда она была ребенком, у девушки возникла одна идея. Элинор улыбнулась, направляясь обратно в утреннюю комнату, к стоявшему там маленькому письменному столу. У нее будет собственное приключение. Теперь все, что ей нужно – это смелость, чтобы попросить Валентина помочь ей добиться этого, и, самое важное, суметь пройти через это вместе с ним.
Валентин отправил одного из грумов доставить письмо Кобб-Хардингу, а сам прогуливался недалеко по улице, чтобы понаблюдать и увидеть, что произойдет потом. Как он и ожидал, через десять минут Стивен Кобб-Хардинг в ураганном темпе выскочил из дома, понесся к своей крошечной конюшне, взобрался на лошадь и с грохотом поскакал в направлении Пэлл-Мэлл[14]. Следуя за ним на благоразумном расстоянии, Валентин позволил себе мрачно улыбнуться. Он видел, как этот дурак бродил из одного клуба в другой, очевидно, пытаясь проверить, продали его расписки кому-нибудь или нет. Ответы должны были быть опустошающими. И поскольку маркиз был заинтересован в этом, каждая унция агонии и тревоги была весьма заслужена этим негодяем.
Сейчас Кобб-Хардинг мог кричать и проклинать всех и вся, изливать свою ярость на небеса, но он почти ничего не мог сделать, чтобы исправить ситуацию. Хотя Валентин и не сказал ничего об этом Элинор, но он заботился вовсе не о каждой наивной дебютантке в Лондоне; его интерес заключался в том, чтобы избавить от неприятностей ее саму и ее репутацию.
И поэтому его письмо к Кобб-Хардингу было кратким. Он должен заплатить, или покинуть страну. А если в течение месяца, во время которого он будет оставаться в Англии, этот болван снова подойдет к девушке или скажет хотя бы одно слово ей или кому-то из ее семьи, то в тот же день он окажется в тюрьме для должников или на борту баржи с преступниками. Если Валентин сможет это устроить. Долг в двадцать три тысячи фунтов, без какой-либо надежды выплатить его – это серьезное преступление.
Когда Стивен не появился из «Уайтс», Валентин подошел ближе к клубу. Кобб-Хардинг сидел у эркера[15], распивая бутылку бурбона. Несомненно, ему пришлось заплатить за нее наличными.
Валентин мрачно улыбнулся. Он, как правило, не разрушал жизни других мужчин; маркиз не слишком интересовался большинством из них, чтобы затруднять себя этим. Однако этот определенный мужчина влез прямо в середину его дружеских отношений. А может быть даже сверх этого, хотя Валентин и не мог придумать, как это назвать. Все, что имело значение – это то, что Стивен Кобб-Хардинг уберется с глаз долой. Навсегда.
Валентин не собирался стоять и наблюдать, как другой человек ищет забвения в выпивке, так что маркиз вернулся к Яго и запрыгнул в седло. Его возможности для другого времяпровождения в это время дня были ограничены. Никакой игры по-крупному сейчас в клубах не найти, в Парламенте сегодня не было дневных сессий, и каждая из леди, чьей компании он мог бы пожелать, навещала сейчас своих друзей.
Нахмурившись, Валентин повернул Яго домой. Он не желал никакой женской компании уже больше недели. Нет, это было не совсем правдой, потому что он становился твердым практически каждый раз, когда вызывал в своем воображении образ Элинор Гриффин, что случалось с тревожащей частотой. Ни один порядочный распутник не тратит так много времени и усилий на одну женщину, и особенно на ту, чью благосклонность он не может и надеяться завоевать, а в здравом уме никогда и не попытается этого сделать. Все это было смешно.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.