Оливия Уэдсли - Любовь Сары Дезанж Страница 48

— Я должен был приехать, — произнес Юлиан, наконец.

Губы его дрожали.

— Я должен был видеть вас.

— Вы так бледны и выглядите больным, — шопотом, чуть слышно сказала Сара.

Юлиан сделал отрицательное движение, в котором сказалась вся его безнадежность и отчаяние.

Он подошел к ней. Они стояли совсем близко друг от друга.

Внезапно он хрипло произнес.

— Сядьте, пожалуйста.

Она покорно села. Ее мысли и чувства были в смятении. Она была так поражена его неожиданным появлением здесь, в Клэверинге, что не находила слов. Ее сердце билось сильно и неровно. Она не могла взглянуть на Юлиана, но чувствовала на себе его взор и угадывала каждое его движение.

— Зачем вы приехали сюда? — сказала она, наконец.

В следующее же мгновение он был около нее.

— Почему?

Его голос нарушил глубокую тишину благоухающего сада.

— Почему? Разве вы не знаете, не догадываетесь? Вы считаете меня низким и подлым человеком. О, я знаю, что после нашей последней встречи я заслужил ваше презрение. Но вы должны поверить мне, я постараюсь объяснить вам всю правду. Она покажется вам невероятной. Всю дорогу сюда я искал слова и доводы, чтобы убедить вас. Все так невероятно, фантастично, но это правда…

Он остановился на минуту, затем добавил тихо и униженно:

— Да, это правда!..

Внезапно он опустился на колени перед Сарой и она увидела его лицо, искаженное, страдающее, осунувшееся.

— Вы должны поверить мне, — пробормотал он, — вы должны простить меня.

— Хорошо, я верю вам.

— Сара, я ничего не знал.

Он умоляюще глядел на нее.

— Мне ничего не говорили. Я был болен, как вам известно. Целыми неделями я лежал без сознания под действием наркотических средств, пока не начал выздоравливать от сотрясения мозга. Я поверил тому, что мне рассказали, как Картон ударил меня и мой отец увез меня в бессознательном состоянии. Я узнал о процессе после того, как разбиралось дело. Я вначале совсем не видел газет. Я ничего не знал, пока Колин недавно не рассказал мне все. Тогда я поехал к вам. Теперь мне остается только единственный выход — предстать перед судом. Я вернусь в Париж и сознаюсь в правде, что я убил Картона, а вы взяли вину на себя и сидели в тюрьме из-за меня.

Наступила пауза. Было слышно его тяжелое прерывистое дыхание. Сара молчала.

— Сара, я ничем не могу отплатить вам, но за последние недели я отчасти искупил свою вину. Я поступил позорно и достоин презрения. Но я не знал, что творю, я поверил в вашу измену. Разве вы можете простить, что я оскорбил вас, разве вы можете простить мое поведение в тот вечер, когда вы пришли ко мне?

— Перестаньте! Не говорите об этом, — сказала Сара. — Ведь все это в прошлом и не имеет значения. Я не подозревала, что вам ничего не известно, и я знаю, как вы должны страдать теперь.

— Да, — прервал он резко, — я не могу жить с сознанием моей вины перед вами. Вы пожертвовали годом жизни ради меня, моей свободы, моего спасения. Неужели вы думаете, что я могу допустить, чтобы женщина защитила меня от заслуженного позора и осуждения…

Голос его пресекся, он прошептал беззвучно:

— А все мои подозрения о вас и Картоне, слова, которые я произносил тогда, оскорбления, которые нанес вам…

Сара пыталась заговорить, прервать поток его самобичующих слов.

— Перестаньте, перестаньте, — молила она.

Он умолк, и наступило молчание.

Сара старалась успокоиться, обдумать создавшееся положение. Она не могла взглянуть на Юлиана и смотрела на запад, алеющий в золотых и розовых красках заката. Она говорила себе: «Я должна победить, я должна уговорить его».

Близость Юлиана взволновала ее, лишила ее сил и уверенности. Она сжала стройные руки и сказала тихо.

— Юлиан, вы не должны делать этого. Ради меня вы не можете поступить таким образом. На суде вам придется рассказать обо всем и снова возбудить заглохшее дело. Разве вы хотите меня подвергнуть новому испытанию?

— Нет, — сказал он медленно и упрямо. — Я постараюсь пощадить ваше имя.

Этого нужно избегнуть.

— Но вы губите вашу карьеру, всю вашу жизнь. Зачем? Значит моя жертва была бесполезной, все мои страдания были не нужны и излишни. Разве вы не понимаете этого?

— Я был недостоин вашей жертвы, — горько прервал он ее. — Я сам знаю это. Вы думаете, что я не понял теперь, как вы страдали. Когда вы сидели в тюрьме из-за меня, я ни разу не написал вам, не подал признака жизни. Человек, которого вы любили, оказался таким трусом, что боялся написать вам, в то время, как вы пожертвовали собой ради вашей любви. Как вы должны были страдать в одиночестве! А я, как я мог, как я мог… какой позор, какое унижение для меня.

— Я любила вас и поэтому была готова на всякую жертву, — с отчаянием воскликнула Сара.

Она заметила, что у него захватило дыхание. Она увидела его лицо, словно сквозь пелену тумана. Голос его звучал глухо, точно в отдалении, и звук его голоса заставлял ее сердце биться сильнее.

— Любили… Сара…

— Да, любила.

— И все это в прошлом теперь, — пробормотал он еле слышно.

Он протянул руку, схватил край ее платья и прижал его к своему лицу.

Слова, страстные, умоляющие, полные отчаянного раскаяния, срывались с его уст, слезы текли по его лицу и падали на шелковистую ткань.

Невольно, почти не сознавая своих поступков, она нагнулась к нему, желая помочь ему и утешить его своей близостью.

— Перестаньте, перестаньте! Юлиан, Юлиан!

Но он не слышал ее тихих слов и продолжал с бесконечной скорбью и отчаянием.

— Моя любовь не умерла, — я боготворю вас. Вы страдали из-за меня, но и я перенес столько страданий — целый ад унижения, горечи, раскаяния. Я готов целовать землю, на которую ступает ваша нога, и причинил вам столько горя. Ничто не может искупить моей вины, что вы провели год в тюрьме ради меня. Под знойным солнцем Африки я безумно тосковал по вас… клянусь вам, я никого не любил, кроме вас. Клянусь вам Сара. Вы были всем для меня и чтобы забыть вас, из чувства дикого гнева и ревности, я опустился до такой степени, я возненавидел весь свет. Когда я вспоминал о вас, я готов был покончить жизнь самоубийством. Я вспоминал ваше лицо, ваши губы, ваши чудные руки, и был близок к безумию. Вы не можете простить меня, ни одна женщина не простила бы…

Он поднял свое искаженное, неузнаваемое лицо и взглянул в ее лицо, по которому катились слезы.

— Сара, не гоните меня. Вы сказали, что любили меня… О! Если бы вы знали, если бы вы поняли мое отчаяние, мою страсть, мое горе! Я отплатил вам оскорблением за вашу жертву, но я был невменяем тогда, я не был тем человеком, которого вы любили прежде. Вдали от вас я погибну. Спасите меня, верните мне жизнь, подарите мне снова вашу любовь! Сара, любимая…