Венита Хелтон - Гвардеец Бонапарта Страница 49

– Как твое плечо? – спросила она, чувствуя, что говорить на серьезные темы ей будет безопаснее.

Доминик слегка покачал рукой и немного скривился.

– Значительно лучше, мерси. Этот дурак капитан должен был положить в пистолет побольше пороху, а так пуля едва набрала скорость.

Подбородок у Лауры надменно задрожал.

– Это я заряжала тот пистолет, месье.

Доминик засмеялся.

– Ну да? Мне следовало бы догадаться. Говорил же мне Ренато Белуши, что ты ничего не понимаешь в оружии.

– Я очень хорошо разбираюсь в оружии.

– Ага, ага! Именно поэтому твое ружье, то, которое стоит у тебя за дверью в магазине, заряжено, но без кремня.

Лаура пнула его в голень кончиком своей туфли.

– Ты гнусный пират!

Мужчина захохотал во все горло.

– Конечно, я настолько гнусный, насколько ты хочешь. Давай я поцелую тебя и тем верну все долги.

– Эй-эй! Держите руки при себе!

– Как пожелаете. – Доминик вновь прислонился к мачте и посмотрел в небо. – Узнаешь вот того парня, наверху?

Лаура перевела взгляд туда, куда он показывал.

– Которого?..

– Ну вон, на мачте.

– Нет. Откуда я могу его знать?

– Ну, все-таки…

– Вы, месье, единственный пират, которого я знаю, – ответила она.

– Я вижу, что должен вас познакомить со своими ребятами.

– Это не великосветский бал. Ваши друзья могут оставаться и безымянными. Надеюсь, что после поездки я никогда их больше не увижу. Я искренне на это надеюсь.

Доминик сменил тему разговора.

– Может, ты согласишься со мной позавтракать?

– Я поем в своей каюте с Идой.

– Ну, бери и ее с собой.

Лаура немного поколебалась, желая и одновременно не желая отказываться. Наконец, она кивнула.

– Ладно, но я не буду с тобой говорить ни о чем таком.

Доминик поднял вверх свою правую ладонь и произнес:

– Торжественно клянусь, что мы будем разговаривать только о несносном Карибском климате.

Лаура метнула на него подозрительный взгляд, но сказала довольно спокойно:

– Дай мне минут десять, я должна разбудить Иду. Минут через двадцать юнга пригласил двух женщин пройти за ним в каюту капитана. На черном полированном столе, прикрученном к палубе, стояли блюда, наполненные фруктами и жареной макрелью. В хрустальном графине было налито вино. Влажный тропический ветер проникал в каюту сквозь прямоугольные иллюминаторы и шевелил подол белого платья Лауры.

– Как это мило! – восхитилась Ида. Она приподняла крышку супницы и понюхала. – М-м-м – вкусно пахнет.

Доминик поднялся со стула. Его чистая белая рубашка была расстегнута на груди, длинные рукава закатаны до локтей. Поверх рубашки на нем был черный шелковый жилет и на поясе висела шпага в ножнах.

– Добро пожаловать, леди, – поклонился он, а когда выпрямился, легонько коснулся раненого плеча. – Пожалуйста, садитесь.

Прежде, чем он успел подать ей стул, Лаура уселась на дальнем конце стола. Доминик прошел мимо нее и предложил стул Иде.

– Это ни есть правильно миста Юкс, – сказала Ида, усаживаясь. – Цветные не сидят с джентльменами.

– Чепуха, вы мои гости. Ньюорлеанские порядки ничего не значат на борту моего корабля. А теперь очень вас прошу, давайте завтракать, пока рыба не остыла.

Чернокожей женщине явно было не по себе. Доминик, словно не замечая ее неловкости, прошел и сел за стол напротив Лауры.

– Дайте я сделать это, мистер Юкс, – проговорила Ида, когда он начал накладывать еду на тарелку.

– Не нужно, мадам, – сказал он, накладывая рыбу и большой кусок омлета ей на тарелку. После этого он наполнил блюдо Лауры, затем свое и начал завтракать.

Довольно улыбаясь, Ида тоже приступила к завтраку, однако заметив, что Лаура мрачно ковыряет вилкой в тарелке, нахмурилась и сказала:

– Ешь яйца, а то скоро превратишься в настоящую соломину.

– Я не голодна, к тому же, может быть, они испорчены.

– Ну что ты, дорогая, у кока в трюме есть несколько несушек, – возразил Доминик. – Впрочем, может быть, ты хочешь начать с макрели? Тим выловил ее только утром и с огромной благодарностью просил тебе передать.

– Тим?

Доминик, словно не понимая ее изумления, удивленно приподнял бровь и взял апельсин.

– Ну да. Я же тебе его показывал сегодня утром.

Но ты отказалась его узнать, когда он сидел на грот-мачте.

– Так это был наш Тим?

– Нет, это ничей Тим. Он свободный человек, а впрочем, вот и он.

Юнга открыл дверь, и в каюту вошел молодой чернокожий мужчина. На голове Тима был повязан красный платок. Он был одет в полосатую рубаху и серые холщовые штаны, а на поясе у бывшего раба висела кривая абордажная сабля и пистолет.

– Тим! – Ида так стремительно бросилась к вошедшему, что даже опрокинула свой бокал с вином. Она горячо обняла его и засыпала вопросами. Тим уверил ее, что он теперь свободный человек, и что Мейзи знает об этом. Поклонившись Лауре, Тим улыбнулся, и через некоторое время они с Идой вышли.

Лаура посмотрела на сидящего напротив ее Доминика, который улыбнулся и вновь наполнил бокал.

– Ну, ты довольна, Огонек?

– Очень. – Ей было очень трудно находиться в комнате наедине с ним, особенно теперь, когда она чувствовала к нему такую благодарность. Вновь поковыряв вилкой омлет, девушка с внезапным раздражением сказала: – Уж и не знаю, как ты умудрился забрать его у Вилье. Разве только выкрал?

– Нет, я его не крал.

– Тогда как же? Я три раза просила Габриеля продать Тима, а он только смеялся. – Она бросила вилку рядом с тарелкой. – Очевидно, он просто не желает вести дела с женщиной, неотесанная деревенщина!

– Может быть. Эти креолы упрямые олухи, уж я знаю. Они не верят, что женщины имеют головы на плечах и могут заниматься бизнесом.

– Я знаю, это просто возмутительно.

– Может быть, вы будете несколько меньше сердиться, мадемуазель, если узнаете, что я не разделяю их взгляды?

– Только не надо меня успокаивать и опекать, месье. Я прекрасно понимаю чего вы добиваетесь.

– Ну, чего же именно?

Краска бросилась в ее лицо. Она покрошила омлет вилкой на куски и сказала:

– Вы пытаетесь задобрить меня, чтобы я не рассказала папе о браке.

Красивое лицо Доминика осветилось. Улыбаясь краешками губ, он пригладил седые волосы на виске и произнес:

– Лаура, ты шутишь!

– Вот уж нет. Теперь, когда Аллена нет, вы можете бояться только меня. Вы думаете, что, освободив Тима, и играя на моих чувствах, вы сможете меня заставить молчать? Вы глубоко ошибаетесь.

– Вот проклятье, – ухмыляясь, сказал Доминик. – Должно быть, теперь я должен опасаться гнева добродушного маленького купца?

– Мой папа не добродушный маленький купец. Он владеет целым островом.