Джоанна Линдсей - Ангел во плоти Страница 5

Она знала о его убеждениях, о том, что он освободил бы всех своих рабов, если бы здесь, на Юге, не требовалось хотя бы внешне соблюдать общепринятые обычаи. Однако в войне он всеми способами поддерживал Север.

Конечно, Джекоб не подозревал, что Ханна знает обо всем этом, а может, и того больше. В курсе дела были и члены ее семьи, потому что ее муж, Льюк, был слугой Джекоба и нечаянно подслушал, как хозяин говорил об этом во сне. Но в семье строго хранили его тайну. Однажды Ханна проговорилась кое о чем Анджеле. Но Анджела была славной девочкой. Она понимала, какая трагедия может разразиться, если секрет раскроется. Ханна была уверена, что Анджела не проболтается.

Джекоб продолжал сосредоточенно смотреть в гроссбух, а Ханна терпеливо ждала, любовно глядя на хозяина. Джекоб был интересным мужчиной сорока восьми лет, с легкой сединой на висках. В целом же волосы у него были иссиня-черные. А какие глаза! Они способны были внушить ужас! Если бы когда-нибудь перед людьми предстал дьявол, то — Ханна была убеждена — у него были бы такие глаза, как у Джекоба Мейтленда. Карие с легким золотистым отливом. Это когда он не сердился. Нужно сказать, что при всей своей доброте хозяин отличался крутым нравом. И когда этот нрав проявлялся, в глазах Джекоба загоралось золотисто-желтое пламя, способное испепелить каждого, на кого будет направлен его взгляд.

Из двух сыновей Мейтленда Брэдфорд был очень похож на отца. Закари обладал таким же ростом, как его отец и брат, — шесть футов без одного дюйма, но позаимствовал у матери глаза и темперамент. И был не таким бесшабашным, как его брат.

Наконец Джекоб Мейтленд поднял глаза и слегка нахмурился.

— Что так быстро вернулась? Ведь она была дома, не правда ли.

Ханне нравилось, как говорит Джекоб Мейтленд. Он всегда четко и ясно выражал свои мысли. Ханна когда-то пыталась подражать ему в этом, не в семье стали смеяться над ней, и она отказалась от своих попыток.

— Да, сэр, она дома.

— И как она себя чувствует? Все еще уговаривает тебя не воровать у меня? — хмыкнул Джекоб.

— Я оставила гостинцы раньше, чем у нее появилась возможность это сказать, — ответила Ханна, продолжая нервно сжимать ладони.

— Что-то случилось, Ханна? — спросил, прищурив глаза, Джекоб. — Выкладывай.

— Может, лучше пройти на конюшню, хозяин, я боюсь, что вы повысите голос, и молодые люди в гостиной могут услышать.

— Выкладывай немедленно!

Ханна вздохнула и почувствовала, как по ее телу побежала легкая дрожь при виде золотистого пламени, зажегшегося в глазах хозяина.

— Мисси Анджелу чуть не изнасиловали сегодня утром, — выпалила Ханна и, широко раскрыв глаза, стала ждать, когда разразится буря.

— Что?! Чуть не… — Джекоб Мейтленд вскочил на ноги. — А куда смотрел отец?

— Его не было дома.

— И Анджела… пострадала?

— Нет, сэр! С помощью ружья она заставила этого молодого кобеля убраться восвояси. Но настроен он был очень решительно… Грозился, что еще добьется своего. Анджела не испугалась, а очень разозлилась.

— Кто этот подонок, который хотел изнасиловать ребенка? — спросил Джекоб, тяжело опускаясь на стул. — Это не поддается моему пониманию!

— Я пыталась вам рассказать, что она очень выросла за последнее время, — с упреком проговорила Ханна.

— Все равно, ей только четырнадцать лет. Черт побери, она еще младенец!

Ханна не стала напоминать хозяину, что в «младенческом» возрасте Анджелы уже выходят замуж и рожают детей.

— Вы не видели ее после той стычки с ее отцом. Малышка мйсси становится красавицей. Но Джекоб, похоже, не слушал ее.

— Как зовут этого прохвоста? Будь уверена, ему не поздоровится.

— Билли Андерсон.

— Это сын Сэма Андерсона? — удивился Джекоб.

— Да, сэр.

— А еще кто-нибудь приставал к Анджеле?

— Да, сэр. И это меня очень беспокоит, потому что бедняжка мисси вынуждена оставаться ночью одна.

— Почему? — сурово спросил Джекоб Мейтленд.

Ханна опустила глаза и прошептала:

— Отец оставляет ее одну, когда ночует в Мобиле. Во всяком случае, так было в эту ночь.

— Ах сукин сын! — Джекоб снова вскочил, на сей раз опрокинув стул. Глаза его потемнели от гнева. — Скажи Зеке, чтобы он взял мою лошадь и немедленно ехал в город. Пусть привезет Сэма Андерсона и Уильяма Шеррингтона. Да пусть скачет так, словно за ним гонится сам дьявол! Ты поняла, Ханна?

— Да, сэр. — Она в первый раз за долгое время улыбнулась.

— Иди, скажи ему! А потом возвращайся и расскажи обо всем остальном.

Уже спускались сумерки, когда Уильям Шеррингтон без доклада ввалился в кабинет Джекоба Мейтленда. Одежда его была заляпана грязью и измята, на мешковатых брюках виднелись заплатки. От рыжеватых волос, разделенных на пробор, неприятно пахло каким-то маслом. Белки его глаз покраснели и по цвету мало чем отличались от волос.

— Какого черта вы посылаете за мной своего черномазого, — разразился бранью Уильям Шеррингтон. — Я еще пять лет назад предупреждал вас, чтобы…

— Заткнись, Шеррингтон, и прежде всего сядь, — оборвал его Джекоб. — Пять лет назад ты шантажировал меня, грозился отправиться к моим сыновьям и рассказать им обо мне и Чариссе, если я не дам тебе воспитывать Анджелу так, как тебе нравится. Я по глупости уступил тебе. Правда, нужно сказать, Анджеле тогда не угрожала опасность.

— Какая опасность?

Джекоб поднялся со стула со зловещим выражением лица:

— А тебе не приходило в голову, что, пока ты беспробудно пьянствуешь, оставляя ее без присмотра, с ней может что-нибудь случиться? Да за тобой надо было посылать адвоката, а не Зеке!

Загорелое лицо Уильяма Шеррингтона побледнело.

— С ней… что-то случилось?

— На сей раз, слава Богу, обошлось. Но в этом нет твоей заслуги… Анджелу чуть не изнасиловал этот щенок Билли Андерсон. Ты представляешь — мог изнасиловать! Это последняя капля!.. Раньше ты угрожал мне. Сейчас я обещаю: если ты еще когда-нибудь оставишь девочку одну, ты окажешься за решеткой. И не рассчитывай на то, что я поленюсь это устроить.

— Но послушайте…

Джекоб поднял бровь, и Уильям замолчал.

— Уж не собираешься ли ты сказать, что я не прав? Что, ты не оставлял Анджелу одну, на произвол судьбы?

Уильям Шеррингтон в смятении смотрел себе под ноги.

— Ну, я, может быть, чуточку расслабился, но девчонка может постоять за себя.

— Господи, да ей всего четырнадцать лет! Ее нельзя предоставлять самой себе!.. Ты не в состоянии воспитывать ее и знаешь это не хуже меня!

— Вы не смеете забирать ее у меня!.. Я нуждаюсь в ней! Я хочу, чтобы она была со мной! Она единственное, что у меня осталось после того, как ее мать удрала от нас! — патетически произнес Уильям.