Барбара Картленд - Грезы наяву Страница 5

«Таким и должен быть брак», — думала про себя Мелита.

Она понимала, почему ее мать не завидовала своим двум сестрам, ведущим блестящую светскую жизнь, чьи фотографии постоянно появлялись светской хронике.

— Ты так прекрасна, мама, — сказала она однажды. — Я бы хотела, чтобы у тебя были дорогие платья и драгоценности и чтобы ты была царицей бала.

— Для меня лучше быть здесь с твоим отцом, чем танцевать в Букингемском дворце, — покачала головой мать.

И по тому, как она это сказала, Мелита поняла, что мать говорит правду.

Теперь Мелите предстояло увидеть мир, где, по словам ее матери, не было места любви и верности.

Даже если ей и не доведется встретиться с ними лично, она часто будет под одной крышей с принцем Уэльским, леди Брук и другими, кого тетя Кэтрин так превозносила и чьим обществом наслаждалась.

«Это будет ужасно! — с огорчением размышляла Мелита. — Даже если я буду почти все время проводить в классной комнате, мне все равно придется о них слышать, ведь слуги так любят посудачить о своих хозяевах. Я понимаю, почему маме была чужда эта жизнь».

Но она с отчаянием сознавала, что другого выхода у нее нет.

Мелита была достаточно благоразумной, чтобы понять, что тетка была права: дядя Роберт теперь ее опекун, и она должна повиноваться его воле.

«Могло быть и хуже, — пришла ей в голову мысль, — если бы мне пришлось жить у них в доме».

Мелита чувствовала, что леди Кэтрин ее не любит и всегда нашла бы к чему придраться. Она могла только надеяться, что не вызовет недоброжелательность маркизы и будет «знать свое место», как выражалась прислуга.

Девушку расстраивала перспектива вхождения в то общество, в котором жила ее тетка.

Мелита знала из газет о бесконечных балах, приемах, раутах, где бывала леди Кэтрин, и о том, как она и ей подобные изо всех сил боролись за место в «магическом кругу» приближенных принца Уэльского, стараясь в то же время не навлечь на себя неудовольствие королевы Виктории.

Вся эта суета казалась такой никчемной и бессмысленной, хотя она и имела огромное значение для тех, кто в ней участвовал.

Мелита отлично понимала, что имела в виду тетка, говоря о «возможностях», которые сулила ей дружба с девочкой, чьей компаньонкой ей предстояло быть.

Поскольку внучка маркизы Сэрл была очень богата, ей предназначалось особое место в «магическом кругу», ведь не зря же тетя Кэтрин сказала, что лишние деньги никогда еще никому не мешали.

— Мне не нужны деньги, — в неожиданном порыве сказала Мелита. — Мне нужен родной дом, близкие друзья и мой любимый конь!

Сознавая, что ее ждет скорое расставание с дорогими сердцу вещами, Мелита горько расплакалась.

Двумя днями позже, прощаясь с четой Джонсон и садясь в присланный теткой из Лондона экипаж, Мелита уже не плакала.

Экипаж был совсем не таким элегантным, как тот, в котором путешествовала ее светлость, и, хотя лошади были чистокровные, в них не было заметно ничего выдающегося.

И на козлах рядом с кучером уже не было лакея.

Таким образом, там нашлось место для дорожного сундука Мелиты, а остальной ее багаж разместился внутри кареты.

Она плакала утром, прощаясь с Эросом, но сейчас, когда она пожимала руку Джонсону и его жене, плакала только миссис Джонсон.

— Берегите себя, милочка, я хочу сказать, мисс Мелита, — говорила она. — И не беспокойтесь о нас. Мы будем поддерживать все в доме, как это было при вашей дорогой мамочке, — упокой, Господи, ее душу, — и вы и не заметите, как снова окажетесь дома.

Джонсон только безмолвно сжал ее руку в своих, и девушка поняла, что у него не хватало слов, чтобы выразить свои чувства.

Последний раз взглянув в сторону конюшни, она села в карету. Экипаж тронулся, и, махая на прощание Джонсонам, Мелита бросила грустный взгляд на дом, где прошло ее детство, вся ее жизнь до сегодняшнего дня. Она чувствовала себя как аристократка эпохи Французской революции по дороге на гильотину.

Лондонский особняк ее родственников оказался таким, каким Мелита и ожидала его увидеть: величественным и немного мрачноватым. В вестибюле ее встретили множество ливрейных лакеев и дворецкий с внешностью и манерами архиепископа.

Он доложил о ней зычным голосом, и тетя Кэтрин, сидевшая в гостиной в обществе молодого человека, поигрывающего моноклем, подняла на нее недовольный взгляд.

— Как ты быстро добралась! — раздраженно сказала она, словно усматривала в этом какое-то нарушение приличий, когда Мелита, приблизившись к тете, сделала реверанс. — Отправляйся наверх и начинай разбирать вещи. Я приду позже, — распорядилась леди Кэтрин.

Мелита снова присела и последовала за ожидавшим ее дворецким.

Когда дверь за ней закрылась, она услышала, как джентльмен с моноклем сказал:

— Что за прелестное создание! Кто это?

Возможно, дурное настроение тетки, когда она поднялась к ней в спальню полчаса спустя, объяснялось именно интересом к юной племяннице этого джентльмена.

— Я рассчитывала, что у тебя хватит ума привести себя в порядок с дороги, прежде чем позволить прислуге докладывать о себе, — сказала она холодно. — Тем более что я была занята.

— Простите, тетя Кэтрин, — извинилась Мелита, — но я не знала, чего от меня ожидают.

— Ну теперь ты знаешь.

Леди Кэтрин выглядела очень мило в голубом шелковом платье, под цвет глаз, хотя и не по возрасту легкомысленном.

Она оглядела Мелиту с головы до ног.

— Придется нам что-то сделать с твоей наружностью. Сейчас ты похожа на горничную, оставшуюся без места.

— Или на бедную родственницу, — не сдержалась Мелита.

— Ты и есть бедная родственница, и не забывай об этом, — отвечала леди Кэтрин. — Мне стоило немалых трудов найти тебе подходящее место. Я рада сообщить тебе, что получила письмо от маркизы, полное благодарности. Как я и предвидела, она ожидает тебя в Сэрл-Парке в ближайшее время.

— Чем вызвана такая спешка? — с любопытством спросила Мелита.

— Понятия не имею, — пожала плечами леди Кэтрин. — Но я не сомневаюсь, ты узнаешь ответ на этот вопрос по приезде на место. — Все еще не спуская глаз с Мелиты, она сказала: — Я не собираюсь тратиться на покупку для тебя новых платьев и хочу, чтобы ты знала, что я не стану носить траур по твоей матери или даже сообщать кому-либо о ее смерти.

Мелита широко раскрыла глаза, изумленная бездушием леди Кэтрин.

— Если я надену траур, я не смогу посещать вечера и приемы в этом сезоне, а я совсем не желаю их пропустить. Да и черный цвет мне совсем не к лицу, я выгляжу в нем старше своих лет. Поэтому никому, а главное, маркизе не говори о том, что твоя мать недавно умерла.