Эмма Уайлдс - Грешная тайна Страница 5

Родители девушки, а также герцог и герцогиня, все еще настаивали на этом браке. Помолвка же до смерти Гарри не была официально оглашена, а в брачном контракте значились Джулианна и маркиз Лонгхейвен, так что официальные документы даже не пришлось изменять.

Правда, Джулианна поначалу спорила с отцом, говорила, что почти не знает младшего сына Хепбернов — ведь ей было всего тринадцать, когда он уехал в Испанию, — но в конце концов по какой-то непостижимой причине она все же дала свое согласие на этот брак. Сказала только, что венчание должно состояться, когда закончится траур, — это было единственное условие.

И вот теперь, когда после смерти Гарри прошло уже больше года, а Майкл, вернувшийся домой, уже прожил в Англии какое-то время, она по-прежнему знала его ничуть не лучше, чем до его возвращения. Вежливый, очаровательный, но все такой же замкнутый и загадочный — вот все, что она могла бы сказать об этом человеке.

— Да, ты прав. Очень жаль, что Гарри умер, — проговорила Джулианна с печалью в голосе. И ей тотчас же вспомнился веселый молодой человек, за которого она собиралась замуж.

Внешне братья были очень похожи — оба стройные, худощавые, с каштановыми волосами и светло-карими глазами. И, конечно же, у обоих были по-настоящему аристократические черты. Как, впрочем, и у всех Хепбернов, всегда считавшихся красавцами.

А вот характером младший брат совершенно не походил на Гарри. Джулианне трудно было определить характер своего жениха, но почему-то ей казалось, что Майкл Хепберн был… более сложным.

Снова вздохнув, девушка тихо сказала:

— Знаешь, я очень скучаю по Гарри. Он был такой веселый, почти всегда смеялся…

Малькольм хотя и был немного пьян, улавливал грусть в голосе сестры. И сейчас, внимательно глядя на нее, он тихо, но отчетливо проговорил:

— Жизнь иногда меняется, Джул, и мы ничего не можем с этим поделать. К тому же очень может быть, что все произошедшее было изначально предназначено и тебе, и новому маркизу. Видишь ли, я всегда считал, что Гарри был… слишком уж ручным, если ты понимаешь, что я имею в виду. А вот Майкла Хепберна ни в коем случае нельзя назвать послушным — так мне, во всяком случае, кажется. Кроме того, он очень скрытный. Что бы Майкл ни говорил, никогда не знаешь, что он думает на самом деле.

Джулианна тоже так считала, и слова брата лишь укрепили ее опасения. Теперь уже у нее не было сомнений: от такого человека, как ее жених, можно ожидать чего угодно.

Глава 2

— Это непременно следовало зашить, — проворчал Фицхью, отбросив в сторону повязку с засохшей кровью. — Поверьте, сэр, вам нужно наплевать на все ваши опасения и позвать доктора, чтобы взглянул на рану. Полагаю, что рана довольно серьезная.

Майкл заставил себя улыбнуться, хотя рана ужасно болела.

— Звать доктора не в моих интересах, Фицхью. Ведь доктор может поведать кому-либо, что пользовал маркиза Лонгхейвена по поводу ножевой раны. У меня бывали раны и похуже, и ты всегда прекрасно с ними справлялся. Так что перестань ворчать и займись делом.

Пожилой слуга маркиза неодобрительно покачал головой, однако повиновался: он очистил рану и наложил на нее чистую повязку. Крепкий, коренастый, морщинистый Фицхью исполнял сейчас роль камердинера так же добросовестно, как исполнял свои обязанности в то время, когда они вместе со своим господином служили под командованием Веллингтона.

Через несколько минут Майкл надел рубашку и посмотрел в зеркало. Чисто выбритый и опрятно одетый, маркиз выглядел теперь совершенно естественно, если не считать легких теней под глазами. В эту ночь он, конечно же, не выспался, и, самой собой, настроение у него было отвратительное. Но другого настроения у Майкла быть не могло — слишком уж много неприятностей в последнее время: две попытки убийства, сложное задание начальства, а теперь еще и сложности с брачной ночью.

«Проклятие, как же быть с этим венчанием? — спрашивал себя маркиз. — И что сказать жене ночью?»

Его бывший сержант, возможно, обладавший сверхъестественной способностью читать мысли, внезапно проговорил:

— А можно ли поинтересоваться, что вы собираетесь сказать ей, полковник? О… простите, милорд, — тут же добавил Фицхью.

Он несколько лет называл Майкла «полковник» и частенько оговаривался по старой привычке.

— Пока не знаю, — пробурчал маркиз. — Я собирался сказать, что упал с лошади, но боюсь, что едва ли она мне поверит. Ведь рано или поздно повязка все равно сползет, и окажется, что я лжец. Не самое лучшее начало супружеской жизни, не так ли?

Слуга негромко фыркнул и проворчал:

— Этой очаровательной молодой леди лучше сразу привыкать к полуправде. Ведь не станете же вы, милорд, посвящать ее во все те дела, которыми занимаетесь.

Проигнорировав это замечание слуги, Майкл в задумчивости продолжил:

— Так вот, если падение с лошади не подходит, нужно придумать что-то другое.

Фицхью молча пожал плечами и, собрав грязную одежду маркиза, отправился в гардеробную. Проводив его взглядом, Майкл осмотрелся и невольно вздохнул. Он не стал занимать покои Гарри — казалось худшим видом предательства забрать что-то еще, когда-то принадлежавшее старшему брату. Он и так уже унаследовал его титул, его состояние и даже невесту, так что не могло быть и речи о том, чтобы перебраться в его покои. А здесь, в старых комнатах Майкла, обстановка была та же самая, что и до его отъезда в Испанию. На резной кровати — скромные темно-синие драпировки, на полу — довольно простенький кремовый ковер, а на высоких окнах — такого же цвета занавеси. Ему был двадцать один год, когда он ступил на палубу корабля, отплывавшего на континент, и в те годы он совершенно не заботился об украшении своих комнат. Таким же он оставался до сих пор. Но Джулианна, возможно, захочет что-то переделать в их части особняка на Мейфэре, а может быть, и не захочет — он слишком плохо ее знал.

Да, слишком плохо, так как намеренно все это время держал дистанцию, то есть почти не общался со своей невестой.

«Не важно, какой она может оказаться», — напомнил себе Майкл. Он решил, что женится на этой девушке, потому что так хотели его родители, горевавшие по старшему сыну. Конечно, сначала Майкл очень удивился, узнав об их решении. Более того, он отчасти даже возмутился, но в какой-то момент понял, что не сможет им отказать: очевидно, годы войны и интриг все же не настолько его ожесточили. Да, он не смог отказать родителям, поэтому вернулся домой и занял место брата — наследника герцогства. А теперь он собирался присвоить и молодую женщину, ту, которой было предназначено стать женой старшего брата.