Луиза Аллен - Невеста авантюриста Страница 5

Барон повернулся и проследил взглядом за конюхами, уводившими животных. Лина в этот момент позволила себе смелость бросить на него мимолетный взгляд. Высокий рост, длинные волосы, смуглая кожа и острая линия подбородка, которая свидетельствовала о его худобе. От него исходила какая-то необыкновенная, очень естественная энергия, которая наполняла дом духом безграничной, необузданной свободы. Лина испытывала необычное беспокойство и желание действовать, словно этот дух захватил и ее.

– Уверен, ваша светлость, вам хотелось бы осмотреть свои комнаты и отдохнуть с дороги. Ваш… камердинер? – Тримбл помог хозяину снять тяжелый, покрытый пылью плащ.

– Грегор русский, и он мой товарищ, который путешествует вместе со мной, – пояснил лорд Дрейкотт и обернулся. – Я полагаю, один из лакеев может позаботиться о моей одежде.

Разглядывая его пыльные сапоги, Лина пыталась вспомнить, что старый лорд рассказывал о своем наследнике. «Большой любитель путешествовать, каким когда-то был и я. Единственный в нашей семье, в ком есть хоть какой-то внутренний стержень, – ворчал когда-то старик, говоря о нем. – Единственный, кто способен мыслить незаурядно и у кого на все есть свое собственное мнение. Этот негодяй умеет быть возмутителем всеобщего спокойствия. Потрясающий тип! Он иногда пишет мне, но ему хватает совести не интересоваться шансами получить мое наследство».

Впрочем, это был уже совсем не парень. Это был мужчина. У нее внутри все сжалось, когда он двинулся с места, подошел ближе и встал прямо перед ней. Лина заставила себя на секунду посмотреть ему в лицо и удивилась, каким доверчивым, вероятно, мог быть этот человек. Зеленые глаза, довольно холодные и настороженные, особенно в сравнении с его теплой, открытой улыбкой. Ее страх постепенно уступал место лишь некоторой настороженности. Его взгляд, изучающий ее лицо, не был безразличным, он был испытующим, разумным и мужественным, так что она буквально через мгновение отвела глаза и постаралась сосредоточиться на мочке его уха, пока он не успел прочитать все ее чувства и мысли, которые были видны, словно в открытой книге. Нет, он отнюдь не легковерен.

– Надеюсь, покои, что мы подготовили для вас, окажутся приемлемыми. – Лина изо всех сил старалась вести себя как экономка. Эта роль показалась ей самой подходящей и к тому же безопасной. – Мы… Я, как могла, старалась навести чистоту. Однако у старого лорда Дрейкотта было весьма своеобразное представление об уюте.

Она очень старалась привести все в порядок после похорон, однако скоро оставила попытки превратить комнату в нечто похожее на традиционную спальню. Повсюду, на всех горизонтальных поверхностях, стояли стопки книг, свитки с картами, а также множество всевозможных склянок и баночек. Из папок и коробок высыпались разнообразные бумаги и документы, которые, как она полагала, лучше не трогать до приезда наследника и его стряпчего. Полки, столы и даже немалая часть пола были уставлены нераспечатанными коробками с древними артефактами и высохшими остатками материалов для химических экспериментов, которыми барон занимался в молодости.

Соседние покои, которые в былые времена занимала леди Дрейкотт, почившая сорок лет тому назад, сейчас была полна образцов работы таксидермиста, изъеденных молью, вычурных ваз с изображением сцен эротического характера и различных склянок с химикатами.

– Мое представление об уюте и удобстве также очень причудливо. Я могу спать и на досках, мисс Хаддон, и мне не раз приходилось это делать, – с иронией сказал он, подчеркнуто растягивая слова. – Не присоединитесь ли вы ко мне за ужином сегодня вечером?

– Я лишь экономка, ваша светлость. Сомневаюсь, что это позволительно…

– Вы ведь были гостьей моего дядюшки, не так ли, мисс Хаддон? А значит, теперь и моя. В таком случае это не просто позволительно, но даже вполне соответствует случаю. – Он определенно не привык, чтобы ему возражали.

– Благодарю вас, сэр.

«Теперь и моя». Действительно ли было в этой фразе что-то собственническое, или это лишь разыгралось ее воображение? Так или иначе, ей было нужно его расположение, одобрение ее присутствия в его доме, по крайней мере до тех пор, пока тетушка Клара не известит ее о том, что она может вернуться. И все же совесть напоминала о себе. Он будет, сам того не зная, помогать человеку, укрывающемуся от закона. Старый барон знал всю правду о Лине, новый же хозяин имел полное право выгнать ее на улицу, а то и вызвать местных представителей магистрата, если обнаружится, кто она.

Квин с интересом изучал лицо юной женщины, которое она, отвернувшись, старалась спрятать. Почему и зачем его двоюродный дядя вдруг приютил эту маленькую монашку? Волосы стянуты в тугой узел, черное платье от шеи до лодыжек, грустные глаза… Старик Саймон никогда не был известен актами благотворительности, напротив, за ним давно и твердо закрепилась репутация нарушителя общественного спокойствия, и, даже когда ему было уже за семьдесят, он не обходил вниманием дорогие и весьма непристойные удовольствия. Была ли эта девушка его дочерью, плодом его сладострастного приключения, последнего перед бегством от привычной реальности и уединением в загородном поместье?

Нет, конечно же нет. Острый подбородок мог быть его чертой, но не голубые глаза и светлые волосы. Она не могла быть родной дочерью Саймона.

– С нетерпением жду ужина, мисс Хаддон, – сказал он.

Она ответила ему реверансом, не отрывая глаз от шейного платка.

– В котором часу вы бы хотели поужинать, ваша светлость?

– В семь часов, если это будет удобно, мисс Хаддон.

Вслушиваясь в шелест ее платья, он нахмурился. Последний год он провел на Востоке, в регионе, где шелк был основным товаром, предметом производства и потребления и где все в нем знали толк. Это был шелест дорогого высококачественного материала, и теперь, когда он вновь взглянул на ее однотонное черное платье, по переливам материи безошибочно определил блеск превосходного шелка. Скромное платье было изящно скроено и сшито из ткани, больше подходящей для бального платья, чем для проведения будней в загородном доме, тем более в качестве прислуги.

Квин обратил внимание и на ее гладко уложенные волосы цвета янтарного меда, и на длинные, пушистые ресницы, что то и дело вздрагивали, точно крылышки робкой птицы, скрывая ее удивительные голубые глаза. Она сделала еще шаг, и он ощутил смешанный аромат пряностей и цитрусов, едва уловимый, но вместе с тем яркий. Нет, она определенно не монашка, и к тому же не просто обыкновенная экономка. Она явно волновалась в его присутствии, возможно, даже боялась его. Он мог прочесть настороженность в ее глазах с такой же легкостью, как если бы это была молодая необъезженная кобылица. Все это было довольно загадочно, а оттого возбуждающе.