Хелен Диксон - Завещание Сомервилля Страница 5

Еве оставалось только пожать плечами.

— За двумя тысячами фунтов?! Какие же это деньги?

— Для человека, не имеющего ни гроша за душой, две тысячи фунтов — деньги большие. А сэр Джон хотел быть уверен, что вы будете счастливы. Уж поверьте мне.

— Поэтому назначил вас моим опекуном, мистер Фицалан? — В ее голосе звучала едкая ирония. — Впрочем, не надо мне рассказывать, как мой отец относился ко мне, Я и сама знаю.

И она опустила голову, чтобы он не заметил ее слез.

— Не опекуном, а мужем, — тихо поправил ее Маркус.

— Все равно, я в полном недоумении. Воля отца — для меня неразрешимая загадка. Мне непонятно, как он, зная мое мнение о вас, заставляет меня выйти замуж за вас. Если я не выйду, а я намерена поступить именно так, то в выигрыше будет Джеральд.

— Да, это так, и я убедительно прошу вас серьезно обдумать ваши действия.

Ева тяжело вздохнула. Голова ее шла кругом. Смерть матери, болезнь отца не давали ей думать о своем будущем, о том, что с ней будет, когда неизбежное произойдет. Но вот это будущее настало, а она совершенно не подготовлена к тому, чтобы принять решение.

— О да, я серьезно подумаю. А сейчас прошу извинить меня. Мне необходимо некоторое время побыть одной и собраться с мыслями.

Маркус сочувственно кивнул головой.

— Понимаю. Я и сам уже намеревался уйти. Вы, конечно, вольны поступать как хотите, но поверьте: гнев — плохой советчик. Не давайте ему влиять на ваши решения, не отказывайтесь по легкомыслию от совершенно необходимых поступков. — Он вздохнул. — Нам обоим следует все взвесить. Время — лучший лекарь. Когда вы немного успокоитесь, я приеду в Бернтвуд-Холл, и мы серьезно обсудим, как быть дальше.

Ева холодно кивнула.

— Хорошо, мистер Фицалан. До свидания.

Маркус задумчиво смотрел ей вслед. Женщин с таким твердым характером он еще не встречал. Да и язык у нее довольно острый.

Возвратившись в гостиную, Маркус холодно взглянул на человека, для которого его брак с Евой был бы острым ножом в сердце. Взоры их встретились, оба поняли: они — смертельные враги.

А ведь Джеральд из тех людей, которые способны на все. Может, например, попытаться уговорить Еву выйти замуж за него. Или скомпрометирует ее, чтобы склонить к этому шагу, лишь бы заполучить шахту «Этвуд». Учитывая все это, Маркусу следует как можно скорее нанести визит в Бернтвуд-Холл и спасти Еву от самой себя, иначе она может совершить роковую ошибку.

Провожавшие сэра Джона в последний путь еще сидели за столом, вспоминая покойного.

Ева незаметно для всех выскользнула из дому. В наступивших сумерках она направилась к церковному двору. Наконец она одна и может без свидетелей поплакать над прахом своих родителей.

Предков Сомервиллей хоронили внутри церкви, но родители Евы избрали для своего вечного покоя церковный двор. Еве казалось, что природа сочувствует ее горю. Она дошла до свежего холмика, усыпанного цветами, упала на колени, и слезы ручьями потекли по ее лицу. Тело содрогалось от рыданий. Она лишилась самых близких на свете людей, а любящий отец по непонятной причине предал ее.

В своем отчаянии она не заметила, что у ворот стоит человек и не сводит с нее глаз. Маркус засиделся на поминках, а когда вышел из дома, его властно потянуло еще раз поклониться праху человека, которому он был многим обязан. Но входя в церковные ворота, он издалека увидел хрупкую фигурку, согнувшуюся от горя, и остановился.

Сердце его сжалось от боли и сочувствия. Ева Сомервилль показалась ему живым воплощением отчаяния и безнадежности. Надо подойти к ней, успокоить, утешить…

Маркус сделал шаг вперед, но замер на месте. Пусть лучше выплачется. Ведь во всем огромном доме вряд ли сыщется человек, который найдет для нее нужные слова утешения. А как хочется подойти к Еве, обнять ее, прижать к себе, погладить пышные волосы, рассыпавшиеся вокруг прелестного лица.

Кажется, ни одна женщина не западала так глубоко ему в душу. Лишь усилием воли он заставил себя отвернуться от согбенной фигурки и удалиться.

Нет, этой картины он не забудет никогда.

Глава третья

Стемнело, когда разбитая от усталости и переживаний Ева уединилась в своей комнате, села в большое кресло перед камином и закрыла глаза.

Перед ее внутренним взором неотступно стоял Маркус Фицалан. Едва она задремала, как ей приснились события трехлетней давности, причем в мельчайших подробностях, что ее удивило: не желая вновь переживать тогдашний позор и унижение, она избегала их вспоминать.

Все началось на ярмарке, с невинной детской шалости, недостойной, впрочем, благовоспитанной юной леди. Мать Евы не смогла поехать на ярмарку из-за плохого самочувствия, но, зная пристрастие Евы к развлечениям такого рода, разрешила дочери отправиться в Этвуд под присмотром леди Паркинсон. Ее дочь Эмма была ближайшей подругой Евы.

К ним присоединилась третья подруга — Анджела Ламберт, эгоистичная девочка, которая часто подтрунивала над Евой, болезненно задевая ее самолюбие. Ева не понимала, что Анджелой руководит зависть к богатству и титулу Сомервиллей, да и к успеху, каким пользовалась у молодых людей Ева.

Подружки сидели чуть поодаль от ярмарочной толпы, на краю газона, и беседовали о предстоящем обручении Евы с красивым сыном баронета — Лесли Стефенсоном. Он также был на ярмарке, но в это время отошел от девушек посмотреть кулачные бои и борьбу. Анджела, с апломбом рассуждавшая на любые темы, поучала подруг, как привлечь к себе внимание мужчин. В этой области она была знатоком.

— В жизни есть более важные дела, — заметила Ева, которой эта часто обсуждавшаяся тема набила оскомину.

— Хорошо тебе говорить, когда ты вот-вот будешь помолвлена с одним из самых завидных женихов в округе, — возразила Анджела.

— Да и ты в один прекрасный день поймаешь рыбку не хуже, — поспешила успокоить ее Ева. — Мужчины вьются вокруг тебя, как осы над сладким. Ты умеешь кокетничать, знаешь, что когда сказать. Будет, будет у тебя очень скоро муж.

— Ну что ж, если он окажется хотя бы наполовину так красив и богат, как Лесли, не возражаю.

Едва Анджела закончила эту фразу, как в поле зрения девушек появился верхом на гнедом жеребце красавец могучего телосложения, с горделивой осанкой и спокойной уверенностью в себе.

— О Боже! — прошептала Анджела. — Маркус Фицалан собственной персоной.

Анджела и Эмма стали исподтишка разглядывать его, Ева же лишь раз скользнула по нему взглядом, да и то из чистого любопытства: он ведь друг и партнер ее отца, однажды она даже мельком видела его в родительском доме.

Занятый своими мыслями, Маркус не обратил внимания на девушек, но хихиканье Анджелы заставило его повернуться в их сторону. Его ледяной взгляд подействовал на них как холодный душ.