Джилл Барнет - Райский остров Страница 5

– У вас еще есть время.

– Правда? – казалось, она немного пришла в себя. Улыбнувшись, она, видимо, решила объяснить свой запыхавшийся вид: – Я не часто отправляюсь в подобные путешествия.

«Приди к папочке, дорогая. Я возьму тебя с собой в такое путешествие...»

Тут она посмотрела на его руки: он все еще держал ее за талию. Она снова посмотрела ему прямо в глаза с обезоруживающей прямотой. Он тут же отпустил ее, дотронулся до полей своей шляпы, благословляя ее, и она снова улыбнулась. Молоты в его голове застучали сильнее.

Она хотела уйти, а Хэнк по старой привычке намеревался шлепнуть ее и уже было занес руку, как вдруг она, щелкнув пальцами от досады, поспешно повернулась к нему и, схватив за поднятую руку, с силой пожала ее и сказала:

– Ох, чуть не забыла. Благодарю вас, отец мой.

Хэнк, едва успев подавить стон, с недоумением воззрился на свою правую руку, затем – на высокую фигуру, поднимавшуюся по трапу. Посередине она остановилась, помахала и продолжила свой путь.

– Мир да пребудет с вами! – крикнул ей вслед Хэнк и, задержавшись взглядом на ее крутых аппетитных бедрах, выругался про себя: «Какой, к черту, тут мир!» Даже после того, как девушка исчезла из виду, он стоял и думал, что под этой юбкой скрыты, должно быть, самые прелестные и длинные ножки в мире! Он тряхнул головой, отбрасывая несвоевременные мысли, и присвистнул. Вскоре кто-то в толпе толкнул его локтем, и Хэнк окончательно пришел в себя. Он стал осматриваться.

Никаких собак, никаких охранников, никаких полицейских. Только толпа.

Он усмехнулся и решительно пошел к вахтенному с самым невинным видом, который только мог на себя напустить. В руке он держал маленький кожаный кошелек, который вытащил из ее сумочки. Хэнк приблизился к матросу и сказал:

– Молодая женщина, которая только что поднялась на борт, выронила вот это.

Вахтенный, не слушая, закивал головой, быстро взглянув на кошелек.

– Да-да, ваше преподобие. – Затем махнул рукой: – Вы можете подняться и поискать ее.

Хэнк пошел по трапу, упиваясь охватившим его ощущением и насвистывая «Аве Мария» на весьма фривольный мотив. На палубе он отдал кошелек стюарду, подождал, пока тот не исчезнет в проходе, а затем небрежно пошел вдоль борта к корме. Поднявшись по трапу, Хэнк очутился на верхней палубе около спасательных шлюпок. Осторожно оглядываясь, отстегнул парусину одной из них. Команда была занята приготовлениями к отходу. С быстротой молнии он забрался под парусину и застегнул ее за собой.

Внутри шлюпки Хэнк обнаружил спасательные жилеты и клеенчатые костюмы, завернутые в дополнительный кусок парусины. Жестяной ящик с припасами, фонарь и бочонок с водой были укрыты в носу шлюпки. Он поспешно открыл банку с тушенкой и быстро проглотил содержимое, затем доел все украденные бананы и галеты и запил это водой. Да, надо признаться, что накануне у него был ужин получше, хоть и состоял из хлеба и сыра, которые он стащил в деревенской лавке. А все почему? Должно быть, запивать украденным пивом его организму не в пример полезнее, чем водой.

Он взял несколько жилетов, надул их и устроил себе отличную подушку, затем достал несколько одеял, парусину и устроил ложе. В это время он почувствовал, что пароход отчаливает. Вскоре судно уже медленно-медленно качалось на волнах, удаляясь от острова.

Хэнк глубоко вздохнул. Похоже, это был его первый по-настоящему глубокий вдох с тех пор, как он убежал. Еще один глоток свободы, и он снова представил себе побег и мучительную изоляцию последних четырех лет. Боже, Боже! Он провел рукой по лицу и откинулся на свое импровизированное ложе. Хэнк лежал и просто глубоко дышал. Дышал полной грудью соленым морским воздухом. Он не был похож на спертый воздух камеры. Хэнк закрыл глаза, и только через какое-то время каждый мускул его тела расслабился. Его время снова принадлежало ему одному. И ночи тоже. Больше он не будет ходить в бары, ну разве в те, где подают холодное-прехолодное пиво с толстущими бифштексами. Никаких цепей. Больше он не будет махать кайлом в карьере. Больше не будет душной камеры, где нормальный сон невозможен. Так много лет он делал вид, что спал! Теперь он может спать, когда хочет. Первый раз за все эти годы он почувствовал, что жизнь предоставила ему туза.

Глава 3

Однако уже в полночь Хэнк понял, что, напротив, ему выпала двойка. Судно все время зарывалось носом, видимо, чего-то не поделило с морем. Хэнку приходилось, отчаянно ругаясь, ежеминутно хвататься за борт шлюпки. После бесконечного часа отвратительной погоды ветер вдруг перестал завывать так же неожиданно, как и начал. Он лежал на дне шлюпки и прислушивался. Команда, кажется, вовсю готовилась к еще более сильному шторму. Все свободные матросы крепили все, что можно, к палубе, обмениваясь при этом солеными шуточками, скорее всего пытаясь таким образом скрыть страх. Скоро все затихло, и Хэнк закрыл глаза. Он проснулся, словно от толчка. Резко поднявшись, Хэнк покрутил головой, освобождаясь от кошмара, и постарался прийти в себя. Наконец он все вспомнил. Вспомнил, где находится, и прислушался. Все его чувства были обострены, точь-в-точь как в тюрьме. Вроде бы ничего не происходило. Он не смог бы сказать, сколько времени проспал Может быть, несколько минут, но могло пройти и несколько часов. Хэнк откинулся на подушки, руки были холодными и липкими, пульс неровным. Воздух был тих и неподвижен. Абсолютно. Он снова почувствовал такое же напряжение, как в заключении. Тут тишину разорвал ужасающий, оглушительный звук. Весь пароход качнулся. Хэнк выругался. Он слышал однажды такой звук. Так было, когда взорвался паровой двигатель.

Нос судна резко задрался вверх, на какое-то жуткое мгновение застыл, затем корпус снова шлепнулся в воду. Хэнка в это время прижало к днищу шлюпки. Затем последовал чрезвычайной силы грохот, как будто в недрах корабля что-то передвинулось, судно тут же накренилось.

Он услышал крики команды и понял, что груз в трюме на самом деле съехал на один борт и пароход потерял равновесие. Хэнк услышал и шум воды. Похоже, она хлынула в трюм. Он отодвинул парусину. Судно снова накренилось. Слишком внезапно шлюпка, в которой находился Хэнк, соскочила со своих лебедок и полетела вверх, затем – вниз. Хэнк выругался и инстинктивно свернулся в клубок. Шлюпка шлепнулась в воду, упав, к счастью, в вертикальном положении. Хэнка бы выбросило, разумеется, если бы не парусина, закрывавшая верх лодки. Он отстегнул ее и сел на сиденье, затем взглянул на пароход. Ночное небо было освещено заревом пожара. Отдельные языки пламени взлетали вверх, как ракеты. На месте двигателя было сплошное море огня. Вода попадала теперь в трюм со всех сторон.