Елена Арсеньева - Злая жена (Андрей Боголюбский) Страница 5

В том и состояла «добродетель», которую возвеличивает летописец, но которую втихомолку проклинала молодая жена князя…

Андрей Юрьевич, обретя огромную силу (ему не трудно было враз собрать под свои знамена пятидесятитысячное войско!), попытался навязать свою волю Южной Руси — просто для того, чтобы утвердить свою идею о непререкаемом главенстве северо-востока. Для этого Боголюбский осадил Киев, затем взял его «на щит» и учинил там страшный разгром и грабеж. Конечно, Киев не раз становился предметом ожесточенных раздоров русских удельных князей, однако ни один из Рюриковичей еще не пытался уничтожить священный город. Суть в том, что князь Владимиро-Суздальский не считал его таковым. Его дед, половецкий хан Аепа, и все прочие многочисленные половецкие ханы, мечтавшие о разорении Киева, могли быть довольны! Именно после этого бессмысленно-варварского деяния киевские князья утратили свою ведущую государственную роль.

Правда, Боголюбский рановато возомнил себя самодержцем. Ему оказал стойкое сопротивление Новгород, который он решил лишить вековых вольностей, дарованных еще Ярославом Мудрым. Причем, словно в возмущение творимыми Боголюбским беззакониями, помощь новгородцам оказала… икона Божьей Матери.

По преданию, накануне решающего штурма архиепископ новгородский Иоанн молился перед образом Спаса и услышал глас от иконы, повелевший ему выставить наутро на забрале крепостной стены икону Пресвятой Богородицы. Она-де спасет Новгород. Иоанн так и сделал. Когда тучи суздальских стрел обрушились на крепостную стену, одна попала в икону. Из глаз Богоматери потекли слезы, а на суздальцев нашло помрачение ума, и они начали стрелять друг в друга. Штурм провалился.

Вот чудо так чудо! Икона Знаменской Божьей Матери сделалась весьма почитаемой на Руси. Кстати сказать, так же, как и возлюбленная Андреем Юрьевичем икона Владимирской Божьей Матери. Немного странно, конечно, что она не помогла ему овладеть Новгородом. Но оставим это непостижимое противоречие на совести летописцев и теологов.

Вслед за тем Боголюбский потерпел сокрушительное поражение от южнорусских князей, которые попытались восстановить величие Киева. Там едва не погиб его старший сын Всеволод, а послам Боголюбского, которые передали его наглые требования к князьям Ростиславичам — немедленно покинуть пределы Руси, ни больше, ни меньше! — нанесли великое бесчестие, обрив им головы. Это означало такую плюху самому Андрею Юрьевичу, от которой он не скоро оправился. Новый штурм Киева успеха не имел, потому что войском овладела необъяснимая паника. Князь Боголюбский приписал ее Божьему гневу… И надо сказать, что небесам было за что на него гневаться!

А что же Кучковичи? Что же их мстительные планы?

Планы были на время отложены. «Козла отпущения» решили сначала как следует выдоить. Родственникам князя с каждого его завоевания полагалась богатая добыча, и привилегиями своими Кучковичи старательно пользовались.

Убить Андрея они успеют, сначала нужно разбогатеть с его помощью!

А между тем в доме князя начали и без участия Кучковичей твориться трагические события. Повинна в них была женщина. Но — не Улита.

В том же 1173 году, когда князь Владимиро-Суздальский потерпел ужасную неудачу в Южной Руси, в Боголюбово прибыла особа, известная более всего как мать той самой Евфросиньи Ярославны, о которой мы уже упоминали выше и которая стала героиней «Слова о полку Игореве». В описываемое время до злополучного похода новгород-северского князя Игоря было еще далеко (он состоится в 1185 году), и княгиню Ольгу Юрьевну, попросившую приюта у брата своего Андрея Боголюбского, заботило совершенно другое. Прежде всего — ее собственная горькая женская доля.

Несчастья Ольги Юрьевны имели роковые последствия для семьи ее брата, а потому на них следует остановиться подробнее.

Она вышла замуж в 1155 году — как раз когда ее отец Юрий Долгорукий воссел на великокняжеский стол в Киеве и находился на пике своего могущества. Гюрги отдал дочь за князя Галицкого Ярослава Владимировича. Это был очень выгодный брак. О могуществе Ярослава можно судить по нескольким строкам из того же «Слова о полку Игореве»:[4]

Ярослав, князь Галицкий! Твой градВысоко стоит под облаками.Оседлал вершины ты КарпатИ подпер железными полками.

На своем престоле золотомВосемь дел ты, князь, решаешь разом.И народ зовет тебя кругомОсмомыслом — за великий разум.

Дверь Дуная заперев на ключ,Королю дорогу заступая,Бремена ты мечешь выше туч,Суд вершишь до самого Дуная.

Власть твоя по землям потекла,В Киевские входишь ты пределы,И в салтанов с отчего столаТы пускаешь княжеские стрелы.

Можно было считать, что Ольге Юрьевне чрезвычайно повезло в жизни. Она родила сына Владимира и нескольких дочерей. Однако количество детей — еще не залог семейного счастья. И даже самый мудрый мужчина не заговорен от неразумных поступков. Как тут не вспомнить размышления великого Одина из «Старшей Эдды»:

Никто за любовьникогда осуждатьдругого не должен;часто мудрецопутан любовью,глупцу непонятной.

Этой самой любовью, «глупцу непонятной», был опутан премудрый Осмомысл — князь Ярослав Галицкий. Он безумно влюбился в какую-то женщину, о которой известно лишь то, что ее звали Настаской и была она незнатной жительницей Галича. Страсть охватила Осмомысла, когда он был уже вполне зрелым человеком: дети выросли. Он почувствовал, что его больше ничего не сдерживает, и открыто высказал Ольге Юрьевне, что она ему опостылела, видеть он ее больше не может и хочет сделать своей княгиней Настаску, у которой, между прочим, тоже рос сын от князя Ярослава — Олег.

К чести Настаски, следует сказать, что княгиней она быть вовсе не желала. Однако еще пуще не желали того Ольга Юрьевна и бояре галицкие. Бояре принялись увещевать князя, а Ольга Юрьевна, уверенная, что с мужьями, особенно прелюбодеями, надо обращаться как можно круче, взяла да и уехала с детьми в Польшу. Пожила там некоторое время, а потом поселилась на Волыни, уверенная, что муж вот-вот приползет на коленях и станет умолять ее — дочь Юрия Долгорукого! — воротиться назад.

Однако Ярославу была нужна вовсе не знатная Ольга, дочь Долгорукого, а незнатная Настаска. Стоило жене исчезнуть из Галича, как Осмомысл поселил возлюбленную в княжеском доме, даже не подозревая всеми своими восемью «смыслами», то есть своей многомудрой головушкой, какую ярость вызвал у бояр.