Елена Арсеньева - Замуж за русского миллионера… (Матильда и Анатолий Демидовы, Россия) Страница 5

– Принцесса Матильда! – догадался Анатолий, и глаза его вспыхнули. Впрочем, они тут же подернулись пеленой уныния: – Нет, она никогда не даст своего согласия.

– Она, может быть, и поартачится некоторое время, – ухмыльнулся Жанен, который хорошо знал человеческую природу, – но уверяю вас, что согласие князя Монфора вам уже обеспечено.

Алчная природа Жерома Бонапарта, младшего брата Наполеона, была притчей во языцех. Также всем было известно, что он великий ловелас. Еще в 1803 году он женился на дочери балтиморского купца Елизавете Паттерсон, но в 1805 году оставил ее по требованию Наполеона и вернулся во Францию. Император был одержим страстью породниться с королевскими семьями и заразил этой страстью все свое многочисленное семейство.

Став французским принцем и получив после Тильзитского мира новообразованное Вестфальское королевство, Жером женился в 1807 году на принцессе Екатерине, дочери короля Фридриха Вюртембергского. С тех пор Жером превесело существовал в Касселе среди роскоши и блеска, меняя любовниц, мало заботясь об управлении, вполне подчиняясь разорительным для страны требованиям Наполеона. Да и сам он быстро привык жить на широкую ногу, транжиря направо и налево все, что попадало ему в руки. Но закончилось все разорением королевства.

Во время войны 1812 года Жером командовал одним из корпусов французской армии, но скоро был отослан обратно в Кассель – как военный он оказался несостоятелен. Еще до Лейпцигской битвы, положившей конец его царствованию, Жером бежал из своей резиденции от казаков Александра Чернышева и вернулся туда 17 октября только для того, чтобы вновь бежать – в Париж, с захваченными драгоценностями и казной. Именно Жером подстрекал Марию-Луизу, жену Наполеона, не ждать его в Париже, а отдаться под покровительство отца, императора Австрии, и главного врага Наполеона – русского государя Александра. Многие поговаривали, что еще неведомо, как сложились бы судьбы Европы, если бы во время Ста дней, вернувшись в Париж, Бонапарт застал там жену и сына… Но его ждало Ватерлоо, второе отречение и ссылка на остров Св. Елены. А меж тем брат Наполеона Жером, получив от своего тестя титул князя Монфора, припеваючи жил в Австрии, Италии и Бельгии, проматывая все, что получал, мгновенно, вечно нуждаясь в деньгах и изыскивая самые невероятные способы для пополнения кошелька. Долгов у него было гораздо больше, чем средств для их погашения. Ходили слухи, что он тайно распродает обстановку своих (вернее, принадлежащих королю Вюртембергскому) дворцов – так и пополняет свой кошелек. Ушлый Жанен не сомневался, что сей господин при случае с превеликим удовольствием продаст и дочь свою, тем паче что он и сам женился на некоей даме по имени маркиза Барлонини – гораздо старше его – лишь ради денег. А брак Матильды (бесприданницы, между прочим) с Демидовым сулил не просто богатство – он сулил пожизненное состояние, растратить которое до основания было невозможно просто потому, что это невозможно.

Но, разумеется, хоть он и был готов немедленно броситься в объятия «этого русского» вместе с дочерью, Жером принял высокомерную позу.

– Конечно, предложение князя Сан-Донато делает нам честь и все такое, но над ним нужно хорошенько подумать, – рассеянно сказал он Жанену. – Да, титул у него княжеский. Но ведь всем известно, как он получил его. Этот русский ведь не принадлежит к кругам высшей аристократии.

Жанен бросил на Жерома всего один взгляд, однако брат Наполеона сразу понял, о чем подумал бывший журналист: о том, конечно, к каким кругам принадлежал сам Жером до того, как взлет Наполеона вознес на вершины роскоши и почета и его, и его не слишком-то высокородное семейство.

Впрочем, Жером был не чужд чувства юмора и не стал дуться на скользкий намек, а продолжил:

– Ведь Матильда все же племянница императора и внучка короля. К тому же она редкостно красива. Мне нужно время на раздумье.

– Конечно, – кивнул Жанен. – Мы подождем. Князь очень увлечен вашей дочерью, однако вы, должно быть, слышали, что вкусы его чрезвычайно переменчивы…

Жером понял, что его отеческое раздумье не должно быть слишком долгим. И в самом деле, он поставил рекорд в быстроте принятия решения – уже через час позволил князю Сан-Донато ухаживать за Матильдой.

С той минуты дворец Орланди, где жили Жером и Матильда, наводнили посланцы с дарами и приглашениями на балы, концерты, рауты, увеселительные прогулки, маскарады… Демидов снял на берегу реки Арно великолепный дворец Корини, построенный в стиле барокко, и когда Матильда побывала там первый раз, она уверила себя, что все рассказы о диких нравах русских преувеличены, а князь Сан-Донато – милейший из людей.

Что и говорить, Матильда была истинной дочерью своего отца. Алчность и тщеславие его она унаследовала вполне. Другое дело, что она была слишком хорошо воспитана, чтобы позволять себе проявлять эти качества, которые непрестанно снедали ее душу, ну а если она чувствовала, что в ее глазах вот-вот вспыхнет предательский алчный огонек, Матильда умела вовремя опустить ресницы.

Дворец, его роскошь, все признаки неисчислимых богатств, которые так и били по глазам… Аристократка не по духу, а лишь по титулу, она охотно готова была простить жениху и дурной вкус, и тщеславие, и напыщенность, и дурные манеры, которые порой проявлялись у Демидова. Тот ей не слишком-то нравился, если честно. Он был некрасив, но это искупалось деньгами, деньгами, деньгами… И Матильда решила, что некрасивый супруг при такой красавице, как она, – лучше, чем привлекательный. Он более выгодно оттенит ее собственную красоту.

Слово «выгодно» вообще было самым любимым ее словом. Так же, как и ее отца.

Матильда и впрямь была очень красива – пшеничные волосы, голубые глаза, бело-мраморная кожа… Воспитание, ум, образованность служили достойной оправой для ее красоты, и когда русский посланник Потемкин докладывал своему императору в Россию, что «принцесса Матильда сияет, словно бриллиант», он не слишком-то преувеличивал.

И вот во Флоренции зародился, а потом и распространился слух, что брак между Матильдой и князем Сан-Донато – дело решенное. И тут Анатолий обнаружил, что не все так уж благожелательны к нему в городе, который он считал столь дружественным. Оказывается, из Парижа дошло куда больше нежелательных слухов, чем хотелось бы, и происшествие с Фанни де Монто ужаснуло людей. Нашлось множество доброжелателей (или недоброжелателей, это уж как посмотреть!), которые решили предупредить Жерома о том, что отдавать дочь за такого несусветного дебошира, как Демидов, не стоит.

– Стоит, стоит! – ухмылялся Жером, мысленно подсчитывая деньги, которые вскоре потекут в его карман… потекут если не золотой рекой, то золотым бурным ручьем. – Князь Сан-Донато – милейший человек. Уж я-то знаю!