Элизабет Эссекс - Дыхание скандала Страница 50

— Во-первых, вы отлично правите экипажем, хотя, думаю, вы и сами это знаете. Меня никогда прежде не возили дамы, но вы делаете это лучше доброй половины мужчин, которых я знаю.

— Это потому что вы знаете только моряков, — со смехом сказала Антигона. — Это умеет любая сельская женщина. Тут нет ничего замечательного.

— И вы очень красивы. На свой лад. Изумительно красивы. — Джеллико сказал это очень спокойно, в его голосе не было никакого подтрунивания.

Антигона отважилась посмотреть на него и увидела в его глазах незнакомый нежный свет.

— Ну… — начала она, но не знала, как продолжить. Сердце ее было полным как никогда, у нее захватило дух, неуверенная, она лишилась привычной насмешки над собой.

Но и Джеллико, видимо, чувствовал себя на краю той же пропасти, поскольку откинулся назад.

— Я ни на минуту не поверю, что вы ведете дневник. Вы производите впечатление молодой женщины, которая предпочитает жить полной жизнью, а не описывать ее в дневнике.

Лицо Антигоны снова вспыхнуло, поскольку его слова она могла расценить только как комплимент. У нее нет дневника и никогда не было. У нее слишком много дел, чтобы найти свободное время на их описание, когда можно сделать что-нибудь еще. Только сегодня утром она отложила работу со счетами и уехала на рассвете, чтобы поохотиться с Томасом.

И позлить лорда Олдриджа.

— Вы сказали Моффату, которого направили в Лондон к мистеру Аллену из Ост-Индской компании, что собираетесь поступить в торговый флот. А как насчет адмиралтейства?

Джеллико сник.

— Я еще не совсем от этого отказался, но дело в том, что в списке передо мной много достойных опытных людей. Даже если бы я захотел воспользоваться значительным политическим влиянием отца, сомневаюсь, что мне дали бы корабль. Поэтому приходится быть практичным и искать везде. И торговом флоте, и в других странах.

— В других странах?

— Моряки Королевского военно-морского флота в мирное время нанимаются во флоты других стран. Это делается неофициально, но случается. Проведя всю жизнь во флоте, мы другой профессии не имеем. В адмиралтействе это понимают.

Теперь и она это понимает. Он уедет. И все их влечение друг к другу, веселое удовольствие от общества друг друга никогда не сможет перерасти в нечто большее. Он уедет, и ей самой придется справляться с лордом Олдриджем и с матерью. Как она и делала до сих пор.

— Тогда желаю вам удачи. Бог в помощь.

— Спасибо, Престон.

Престон затихла, обратив всю свою сосредоточенность на управление лошадьми. Спокойно, но решительно она проехала Чалтон-Виллидж и направилась к северу, к густой роще, которая, как Уилл смутно припоминал, называлась Стреляный Петух. Томас наверняка знает, поскольку подобные названия — естественный источник развлечений для школяров, но Уилл воздержался спрашивать у него. Даже для него вопрос показался несколько грубоватым, чтобы поднимать его перед Престон. Так что они ехали молча, и Уилл пользовался возможностью просто смотреть на нее.

Он и прежде смущал ее взглядом, краска пятнами выступила на ее шее. И у него нет никакого права говорить с ней так. Как ни влечет его к ней, она ему слишком нравится, чтобы возбуждать в ней надежды, которые он, возможно, никогда не сможет оправдать. Он, как она проницательно заметила, скоро собирается в Лондон — и кто знает, куда еще, — в поисках работы. Карьера увлечет его прочь, как это всегда случалось, он не станет больше заигрывать с Престон.

Но он еще может смотреть. И воображать. И наслаждаться.

Со своего удобного места, откинувшись назад, Уилл мог видеть изящный изгиб ее спины, когда Престон, подавшись вперед, устроилась на краю сиденья. Обтянутая практичной серо-голубой амазонкой, ее спина походила на красивый боевой лук. Волосы на затылке выбивались из-под шляпки, один длинный локон, переливаясь оттенками карамели, шоколада и кофе, сбегал с воротника на спину. И Уилл не мог сопротивляться желанию стащить перчатки и тайком пропустить шелковистые пряди сквозь пальцы.

Но это было ошибкой, поскольку ему захотелось снять с нее маленькую, мужского фасона шляпку, запустить руку в ее волосы и распустить их по спине. Ему захотелось касаться, пробовать на вкус, брать. Думать о том, как поцеловать нежную чувствительную шею, подобраться к уху, пока Престон не станет мягкой и податливой. Опустить ее голову на подушку, нависнуть над ее гибким телом и чувствовать ее силу, когда она сомкнет свои сильные красивые ноги вокруг него, и…

Престон остановила коляску на узкой боковой дорожке и, подхватив юбки, спрыгнула на землю без его помощи.

Антигона забрала у Томаса поводья кобылы.

— Большое спасибо, — сказала Престон. — Быстро перебирайтесь под тент, пока вы окончательно не промокли.

Томас вскарабкался на ее место.

— Спасибо вам обоим. — Она вежливо улыбнулась старшему Джеллико. — Я вам очень обязана. — И она двинулась по дорожке назад.

Уилл спрыгнул с сиденья.

— Престон, знаете, я провожу вас. Я…

— Нет. Пожалуйста. Не ходите. Я вас умоляю. — Антигона вытянула руку, останавливая его. — Из-за вчерашнего путешествия уже зародились подозрения, поскольку Кассандра не слишком хорошо умеет лгать. Подозрения, на которые моя мать, возможно, счастлива смотреть сквозь пальцы, чтобы увидеть Кассандру с виконтом, но не ради того, чтобы я болталась по сельским дорогам со вторым сыном.

Когда он снова возразил, она подняла руку.

— Пожалуйста, Джеллико. Если вы не хотите оказаться в брачной ловушке, вдали от своего корабля, тогда я умоляю вас оставить меня.

— Хорошо, — согласился он перед лицом такого полного решимости отчаяния. — Я понимаю. Я…

Престон прервала его объяснения:

— Пожалуйста. Спасибо вам. Уезжайте. Пока вас никто не увидел. — И не дожидаясь его ухода, она нырнула в дыру в изгороди и повела кобылу через поле, юбки собирали грязь и влагу с сырой травы.

Уилл стоял смущенный и покинутый.

Глава 15

Антигона старательно растирала Резвушку, прежде чем поручить ее заботам их единственного конюха, старого Билли, тот был счастлив поболтать о первоклассной паре лошадей, за которой он присматривал днем, когда приехал с визитом его милость виконт.

— Пара серых, мисс. И фаэтон весь покрыт синим лаком. Прогулял их, как он просил, и получил монету. Пятнадцать минут он пробыл, секунда в секунду, пунктуальный, как Святой Петр, потом вышел и уехал.

След виконта и его великолепного экипажа давно простыл, а дорожная карета лорда Олдриджа еще красовалась в середине конюшни, лошади терпеливо ждали, бросая на нее укоризненные взгляды, пока его милость гостил в доме, а его конюхи коротали время за игрой в шашки.