Лаура Гурк - Двойной шантаж Страница 50

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату, как ураган, влетел мальчик. Это был Дэнни Мунро.

— Привет, Кэти! — закричал он с порога, со всей силой захлопнув за собой дверь, потом подбежал к кровати и с разбега плюхнулся на нее так, что на подносе, стоявшем у девушки на коленях, жалобно звякнула посуда. — Слышала новости?

— Как ты себя ведешь, Дэниэл Мунро! — возмутилась Джейни. Она схватила нарушителя спокойствия за ухо и стащила его с кровати. — Разве ты не знаешь, что нельзя врываться в спальню леди?

— О чем ты, Джейни Дункан? — сердито спросил Дэнни, потирая покрасневшее ухо. — Какая еще леди? Это же наша Кэти!

— Так вы знакомы? — удивилась Кэти, переводя взгляд с горничной на мальчика.

— Да, мэм, Дэнни мой троюродный братишка! — ответила Джейни и повернулась к мальчику, указывая на дверь: — Сейчас же вон отсюда!

— Все в порядке, милая, — успокоила ее Кэти. — Пусть останется. Ну-ка, Дэнни, выкладывай, что случилось?

— Ой, что вгчера было! — воскликнул мальчик, снова плюхаясь на кровать, и сбивчиво, перескакивая с одного на другое, рассказал, что накануне в одном месте, называемом Домом собраний, состоялась встреча горожан, в которой принял участие сам Сэмюэл Адамс, и доктор Уоррен тоже там был; доктор даже произнес речь, но английские вояки начали так свистеть и шикать, что он не смог говорить!

— А потом один из вояк как завопит: «Пожар! Пожар!» — и все, собранию пришел конец! — возбужденно заключил свой рассказ мальчик. — Только Джон считает, что англичанин не виноват.

— Вот как? — ничего не понимая, спросила Кэти. — И как же Ит… Джон Смит это объясняет?

— Он говорит, что на самом деле англичанин кричал: «Позор!», чтобы заставить замолчать доктора Уоррена, но Сэмюэл с Джоном не согласен, он велел Бенджамину напечатать в газете, будто англичанин нарочно закричал: «Пожар!», чтобы сорвать встречу. И он ее сорвал!

— Ты хочешь сказать, что люди испугались несуществующего пожара, запаниковали и стали разбегаться? — уточнила Кэти.

— Вот именно. Все как заорут, как бросятся к дверям! Некоторых здорово помяли! И как раз в эту минуту у дома появились гусары из Сорок третьего полка — под барабанную дробь, с мушкетами в руках, — и люди подумали, что англичане сейчас начнут в них палить. То-то страху было! В давке много народу пострадало. Джон жутко разозлился, он сказал моему папе, что Сэм Адамс зря созвал городское собрание, не такое сейчас время, чтобы дразнить англичан. По словам Джона, подстрели они кого-нибудь из нас, как пять лет назад, то сразу бы началась война. Вообще-то, я не понимаю, почему он так разозлился, — разве он не хочет воевать с англичанами, как все мы? Ведь он так часто говорит, что давно пора прогнать их с нашей земли!

— Только не накликай на наши головы войну, Дэн-ни! — остудила пыл братца Джейни. — В ней нет ничего хорошего, я точно знаю, и мне безразлично, что говорит твой Джон Смит, кем бы он ни был!

— Ты не знаешь Джона Смита? — удивленно посмотрела на нее Кэти.

— Нет, мэм! Я вообще мало кого знаю в Бостоне. Родом я из Кембриджа, а сюда приехала только что — отец Дэниэла послал за мной, узнав, что мистер Лоренс подыскивает для вас горничную. Моя семья очень нуждается в деньгах, вот я и поспешила приехать, чтобы получить это место.

— Джейни, ну как ты можешь быть против войны, — не унимался мальчик, — если сочувствуешь вигам, как и мы все? Мой папа говорит, что война обязательно будет, но надо немного подождать! — Тут он повел носом и бросил заинтересованный взгляд на поднос с едой. — Слушай, Кэти, можно мне кусочек рыбы, а? Уж больно вкусно она пахнет!

Говоря о приближении войны, Дэвид Мунро, возможно, и был прав, но в течение трех дней после происшествия в Доме собраний в городе сохранялась исключительно мирная обстановка. На улицах — тишина и спокойствие: никаких стычек и волнений, способных подлить масла в огонь взаимной вражды. Более того, обе противостоящих стороны изо всех сил старались поддержать корректные отношения, как будто надеялись взаимной учтивостью предотвратить войну.

В течение этих трех дней Итан не появлялся в доме Кэти, и она спокойно наслаждалась своей новой жизнью среди непривычной роскоши: каждый день смаковала кулинарные шедевры, которые готовила для нее искусная кухарка миссис Клэпхем, после обеда совершала в экипаже прогулки по парку, мерила чудесные платья, присылаемые от миссис Уоринг, принимала ванну, а потом ложилась на мягчайшую перину и крепко, без снов, спала до утра.

Благодаря деньгам Итана, ее жизнь была легка и благополучна, настолько благополучна, что даже грозила наскучить. После трех дней такой жизни Кэти, привыкшая постоянно бороться за место под солнцем, поняла, что от покоя и роскоши тоже устают, и начала ждать вечеринки, на которой Итан хотел представить ее своим светским приятелям.

Наконец наступил вторник. Как и обещал, Итан к семи прислал за Кэти экипаж, и в семь пятнадцать она уже стояла в просторном вестибюле его дома.

В ту ночь, когда она выследила Итана, он провел ее в свой кабинет через заднюю дверь, к тому же дом тогда был погружен в тишину и темноту, так что судить о нем было трудно. Однако роскошная обстановка кабинета свидетельствовала о богатстве хозяина, и теперь, стоя на огромном пушистом обюсонском ковре, устилавшем пол каррарского мрамора, и рассматривая громадную хрустальную люстру под потолком, девушка подумала, что действительность превзошла все ее ожидания.

— Мистер Хардинг в музыкальной комнате, мэм, — сообщил дворецкий, еще более степенный и невозмутимый, чем Стивене. — Прошу вас сюда.

Последовав за ним, Кэти поднялась по широкой лестнице и прошла через двойные двери, услужливо распахнутые дворецким, который громко объявил о ее приезде, а затем степенно удалился, плотно закрыв за собой двери. Увидев поднявшегося с дивана Итана в элегантном, почти щегольском костюме, девушка прыснула со смеху.

— Что тебя так развеселило? — спросил удивленный Итан.

— Ах, извините! — воскликнула Кэти, прижимая пальчик к губам в тщетной попытке сдержаться. — Но я не привыкла видеть вас в такой изысканной одежде: панталоны, кружевной галстук, пурпурный жилет — да вы сама элегантность! Вас и не узнаешь!

— Это-то как раз неплохо, — пробормотал Итан. — Но, помнится, ты говорила, что узнаешь меня в любом наряде!

— Конечно, узнаю! — кивнула Кэти. Ей было нетрудно узнать Итана, потому что теперь она всегда рисовала его себе таким, каким увидела впервые, когда он сидел за столом в «Русалке», — без парика, с черными, заплетенными в косу волосами, в грубой простой одежде, грозный, как приготовившаяся к атаке кобра. Девушке словно открылась его внутренняя сущность, которую не могли скрыть ни изысканная одежда, ни пудреные парики. Но Кэти предпочла об этом промолчать.