Кристина Додд - Босоногая принцесса Страница 50

Твой любящий и верный племянник

Джермин Эдмондсон,

достопочтенный и благородный маркиз Нортклиф.

– Сопляк. – Харрисон отбросил письмо. Вдобавок к никчемным похитителям и пропавшему неизвестно куда наемному убийце его раздражал этот жалкий маркиз – Джермин! Это ничтожество воображает, что его дорогой дядюшка Харрисон, который управляет всеми поместьями и деньгами, не получая за это никакой благодарности, придет к нему на помощь. – Нет уж, – прошептал Харрисон и снова перечитал письмо.

Да, это был почерк Джермина – с наклонами и всеми завитушками. Он узнал его, потому что иногда получал записки от племянника, требовавшего прислать ему годовой отчет. На самом деле Джермин никогда не заглядывал в расходные книги. Но как же Харрисон ненавидел зарабатывать деньги для кого-то другого! Если не предпринять что-нибудь в течение следующего месяца, вся его деятельность за последние десять лет выйдет наружу, и Джермин вряд ли его отблагодарит.

Он очень в этом сомневался.

Все пять дней, что Эми провела в домике садовника наедине с Джермином, не прекращался дождь. Биггерс приносил им еду, а они проводили время в постели, почти не разговаривая, но наслаждаясь близостью друг друга.

Сегодня впервые выглянуло солнце, и они устроили пикник на прибрежных скалах.

– На этом самом месте я стоял и смотрел на море в тот день, когда ты меня похитила. На землю спускался туман, все было серым… Мне нечего было делать, некуда идти и хотелось быть где угодно, но только не здесь. Я и думать не мог, что моя жизнь изменится так решительно и так… чудесно.

– Две недели назад ты этого не говорил. – Она собрала остатки еды в корзинку.

Они сидели на ковре посреди зеленой весенней травы и распускающихся цветов. На нем были рубашка, брюки и куртка, а Эми была одета в одно из старых платьев мисс Викторины, и они представляли собой странную пару.

– Видишь вон то крыло дома в Саммервинд-Эбби? – спросил Джермин.

– Оно расположено опасно, – сказала Эми, глянув на часть дома на самом краю скалы.

– Главный дом поместья был построен двести лет назад, и за это время океан поглотил часть скал, так что дом оказался ближе к краю. – Он показал на большие окна и красивый каменный балкон, выходившие на океан. – Это моя спальня, помнишь? Ты туда приходила, чтобы забрать мои вещи.

– Верно. Какая же ты свинья! Послал меня за своим бельем, хотя мог пойти сам. – Она внимательно на него посмотрела. – Ты тоже там был.

– Я тебя там видел, – признался он.

– Я назвала тебя свиньей? – Вспомнив, с какими трудностями она пробралась тогда в дом, она не знала, смеяться ли ей или сердиться. – Скорее ты паразит.

– Да, но ты должна меня простить. Это в моем характере – быть именно паразитом.

– Вижу.

Но она сказала это без всякого жара. Видимо, бесконечные любовные наслаждения сделали ее более терпимой.

Джермин обнял ее за плечи и, распахнув куртку, прижал к своей груди.

– У тебя замечательный дом, особенно сады.

– Значит, этот год будет для тебя приятным, – сказал он таким тихим и проникновенным голосом, будто каждое слово было любовным.

– Очень приятным, – призналась она. – Но я подумала… когда я смогу навестить мисс Викторину?

– Как только пожелаешь. Ведь до острова совсем недалеко.

– Я скучаю по ней. – Эми было необходимо обсудить с мисс Викториной ситуацию с Джермином. Несмотря на свою рассеянность, мисс Викторина лучше разбиралась в человеческих характерах, и она посоветует, как ей отнестись к заключенной с Джермином сделке. Сначала они год проживут вместе, потом, возможно, будет свадьба… Когда Джермин снял с нее веревки, Эми подумала, что сможет удовлетвориться временной связью. Теперь она в этом сомневалась.

Джермин как будто был доволен. Он казался беззаботным и весело рассказывал ей, что у Пома много планов насчет острова. Он нанял людей, которые отремонтируют дома. А начнут они с домика мисс Викторины.

– А она рада всем этим переменам?

– По-моему, сейчас она не хочет, чтобы в ее спальне поставили печку, но когда ее поставят и в комнате станет тепло, ей это понравится. Пом заказал огромный запас угля для всей деревни, а Мертл пошла на рынок и накупила рулоны материи для женщин. О, а в честь моего тридцатилетия и нашей свадьбы я распорядился, чтобы на остров завезли целого бычка, а также хлеба и сыра и бочки с элем.

– Какой ты милый. – С каждым днем Эми все больше убеждалась в том, что он и есть ее вторая половинка.

– Ты же сама мне ясно объяснила, что я виноват в бедственном положении деревни.

Он немного отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо, полускрытое под широкими полями старомодной шляпы. Он лизнул свой палец и провел им по ее нижней губе. Его взгляд остановился на ней, и у Эми все вылетело из головы, кроме желания почувствовать на своих губах его поцелуй.

Он слишком хорошо знал, как вызвать у нее желание, и это ее пугало. Всякий раз, когда они заканчивали любовные утехи, она хотела его вновь.

С деланным нетерпением он спросил:

– Неужели ты не узнаешь мужчину, который изо всех сил старается произвести на свою женщину впечатление хорошими делами?

– Нет, а разве это про тебя?

– Определенно. – Он слегка коснулся ее губ, что сразу же вызвало у нее желание. – Хотя подозреваю, что, признавшись в этом, я много теряю. – Ничего подобного. Твое великодушие меня просто сразило. – И каждое слово было правдой.

– Хорошо.

Он сел, все еще обнимая ее.

Прильнув к нему, Эми задремала, погрузившись в состояние между сном и бодрствованием. На прошлой неделе вся тяжесть мира давила на ее плечи, на следующей – у нее появятся новые обязанности. А пока она наслаждалась настоящим моментом.

– Когда я был ребенком, – сказал Джермин, – я иногда вдруг переставал играть, бросался в траву и, лежа на животе, смотрел на море.

– А я бросала игры, ложилась на живот и смотрела на горы.

– Ты скучаешь по дому?

Эми никогда никому не рассказывала про Бомонтань. Воспоминания были накрепко заперты в самый дальний уголок ее сознания и окружены крепкими стенами.

Она понимала, что должна поделиться с ним своим прошлым. Не всем, но хотя бы какой-то частью. Несмотря на то что он жил в привилегированном мире, ему пришлось пережить свою трагедию, и он, наверное, ее поймет. Наверняка поймет.

– Поначалу я очень скучала по Бомонтани. После того как меня отдали в пансион, я плакала по ночам, когда никто не мог меня слышать. Потом умер папа, и бабушка перестала платить за пансион. Начальница выгнала нас с сестрой на улицу, и я была слишком напугана и озадачена, чтобы думать о Бомонтани.