Элизабет Чедвик - Алый лев Страница 51

Пока они ели, она деликатно затронула тему Пуату, и поняла, к своему сожалению, что Иоанн был прав. Вилли был готов к путешествию, он уже бил копытом, как молодой боевой конь. Она была вынуждена прикусить язык и ничего не сказать против этого путешествия, зная, что эти мысли родились в ее голове, от ее собственных тревог, а не ее сына. Гилберт был в восторге от того, что король мог читать книги ради удовольствия и что у него даже были специальные походные шахматы. Ричард с неотрывным вниманием и завистью слушал про большого белого норвежского ястреба Иоанна, Гиббона, и о том, что Вилли разрешалось брать его с собой в поле и выпускать, чтобы натаскать приносить добычу.

Вильгельм смотрел и слушал со скрещенными на груди руками и понимающей полуулыбкой.

— Только не забудь еще упомянуть, сколько тебе приходится выполнять поручений в день и сколько ты времени носишься на побегушках. И что ты никогда не ешь вместе со всеми, потому что должен в это время подавать еду, резать мясо, разливать вино и приносить миски с водой для мытья рук. Нужно спать, все время одновременно прислушиваясь: вдруг твоему хозяину вздумается позвать тебя среди ночи? И нужно будет явиться пред его очи полностью одетым и бодрым. Ну, и есть еще эта бесконечная полировка оружия и прочий уход за ним, и нужно всегда оставаться вежливым. Даже если кто-то нарывается на грубость.

Вилли пожал плечами.

— По крайней мере, скучать не приходится, — сказал он и виновато посмотрел на мать.

Изабель вздохнула и покачала головой.

— Зная твоих предков, другого и не стоило ожидать, — улыбнулась она. — Но, как мать, я предпочла бы, чтобы тебе было скучно, но ты не подвергался бы опасности.

— По крайней мере, здесь ему не угрожают скотницы, — хихикнул Ричард и получил добродушную оплеуху от отца.

— Ну, — спросил Вильгельм Изабель, когда Вилли вернулся к своим обязанностям, а они собирались отходить ко сну, — твои волнения поулеглись?

Изабель в ночной сорочке забралась в постель.

— Я была рада повидать его и убедиться, что он цел и невредим, — пробормотала она. Последнее было правдой, но она втайне подозревала, что Иоанн хочет увести его от них, хотя Вильгельму она об этом говорить не стала. Ей хватало мудрости понимать, что некоторые из ее суждений основывались на желании защитить своего ребенка и чрезмерном волнении о нем.

Вильгельм зевнул.

— Хорошо, — он взбил подушку, придавая ей удобную форму.

— Ты думаешь, Иоанн разрешит нам поехать в Ирландию?

— Получить его согласие будет так же легко, как со связанными за спиной руками катить в гору тележку с булыжниками, но в конце концов он разрешит… Я сегодня ссудил ему сто марок, и для своего стола он одолжил две бочки вина. Сейчас он довольно любезен.

— Ну, это оттого, что он считает, что победил нас. Ты, может, и не поедешь с ним в Пуату, зато с ним будет наш наследник, а это даже лучше, и он выжмет из этой ситуации все, что только сможет.

— Разумеется, — терпеливо произнес Вильгельм. — Не волнуйся: Вилли в надежных руках. Солсбери тоже едет. Он обещал присматривать за ним.

Изабель вздохнула.

— Знаю, — ответила она и попыталась прогнать из головы все мысли, мешавшие заснуть.

Лежа рядом с ней, Вильгельм постарался сделать то же самое, но с меньшим успехом. До него доносились снаружи голоса рыцарей, собравшихся возле костра рядом с их шатром. Разговоры, приглушенный смех. Скрип подросткового ломающегося голоса Ричарда, присоединившегося к ним. У Вильгельма возникло искушение выйти и утопить свои тревоги в вине, шутках и дружеской болтовне, но он знал, что его появление разрушит создавшуюся атмосферу и не даст ему возможности почувствовать то, в чем он так нуждался.

При виде Вилли, стремительно приближающегося к настоящей взрослой жизни, и от звука грубоватого голоса Ричарда он вдруг осознал, как много лет прошло. Когда он только женился на Изабель, казалось, что впереди огромные поля времени, которые можно засевать и собирать урожай, и вдруг оказалось, что незасеянным остался лишь маленький уголок, а сделать нужно так много! Он однажды молил Бога дать ему возможность увидеть, как вырастают его дети, и вот старший из них уже почти вырос. Вильгельм по-прежнему мог делать большую часто того, на что был способен в тридцать, носить кольчугу, не задыхаясь, скрещивать клинки с любым противником и побеждать. Возможно, его реакции немного притупились, но, поскольку в юности он был быстр, как молния, они и сейчас его не подводили. А опыт и известность довершали картину.

В Ирландии нужно было многое сделать. Он понимал, что слишком долго не уделял ей должного внимания. Был заложен фундамент, но ему нужно было отправиться туда самому, пока он еще мог, и посмотреть, какое здание получалось в результате. На какое-то время Нормандия была для них потеряна. Даже несмотря на то что он обезопасил эти земли, сохранив их за своими наследниками, было бы глупо ехать туда и рисковать нарваться на праведный гнев Иоанна, который мог отнять у них английские владения. В настоящее время наилучшим решением было оставить Лонгевиль под управлением слуги, пока Ричард не достигнет нужного возраста, чтобы перенять бразды правления.

Нормандия была страной его молодости, и она осталась в прошлом, не было смысла погружаться в ностальгию. Алиенора и Генрих, Ричард и молодой король покоились в могилах. Он беспокойно повернулся на другой бок. Изабель лежала к нему спиной, и все, что он мог видеть, это густую копну ее волос, ниспадающих на покрывало, и одетую шелком руку. Она была на двадцать лет моложе него. Королева Алиенора прожила в четыре раза дольше, но у него не было иллюзий, что он переживет Изабель. Он был обязан обезопасить земли, доставшиеся ей в приданое, он должен был сделать это, пока жив, чтобы она смогла жить спокойно, когда станет вдовой. И, поскольку Ленстер был самой богатой частью этого приданого, он должен был что-то предпринять в отношении него.

Изабель повернулась, шурша одеялом, и открыла глаза. При тусклом свете свечей их синева казалась черным ночным небом.

— Ты не спишь, — сказала она.

— И ты не спишь, — он обхватил ее рукой, и она придвинулась поближе к нему. Его объятье было успокаивающим и знакомым. Он ощущал, что между ними есть напряжение, и не собирался нарушать ее границ. Несмотря на только что проведенную им ревизию собственных возможностей и осознание, что все его силы при нем, сейчас было не время и не место для молотов и наковален.

Глава 19

Замок Фремлингем, Саффолк, январь 1207 года