Джо Гудмэн - Безбрежное чувство Страница 51

— Увы, мой французский уже не тот, что раньше. Рошамбо и Лафайет наперебой уверяют, что хотя он и неплох, но как-то академически сух. Вы ведь знаете французов — никто не может говорить на их языке лучше их самих. С греческим у меня полный порядок, латынь и того лучше, а все потому, что учитель был педант. Впрочем, главное все-таки в том, как я владею английским. Как по-вашему, усмотрит герцог во мне американца или нет?

Довольно долго никто не находил слов.

— Ты изъясняешься как напыщенный индюк! — вскричал Салем.

— А это значит, что старина Найджел потянется ко мне как к родному.

— Пожалуй, да. Кто же ты на самом деле?

— Это важно? — спросил Джерри. В его голосе присутствовали нотки предостережения.

— Нет, — за всех ответил Роберт. — Ваше прошлое нас не касается.

— Вот и хорошо. Может быть, как-нибудь позже… но не сейчас. — Джерри отложил обтянутые кожей тома. — Сейчас нам нужно разработать план действий.

У Рэй захватило дух, когда ручка на двери музыкальной комнаты повернулась. Первым вошел отец и сразу направился к пианино, за которым сидела Лия. Вместо того чтобы предложить ей прекратить игру, он начал подпевать, как всегда трогательно, но не в лад. За ним с кувшином лимонада появился Трой. Потом Ной и Гарет, который осторожно пристроил свое массивное тело на хрупком табурете и первым делом осведомился, как чувствует себя Дарлин. Салем подсел к Эшли на диван, взял ее руку и расслабился, удовлетворенно вздохнув.

— Рэй, выйди на пару слов.

Девушка вздрогнула и обернулась. Джерри стоял позади кресла, и она подумала, что никогда не привыкнет к его манере бесшумно появляться рядом. Даже голос его был не громче шелеста ветра. Она огляделась. Все как будто были поглощены музыкой.

— Хорошо.

— Поговорим снаружи.

— Тогда я возьму накидку.

Рэй поймала взгляд матери и жестом показала, что уходит. Чарити безмятежно улыбнулась и в нужном месте присоединила свой голос к общему хору. Девушка выскользнула из комнаты, не подозревая, как изменится обстановка сразу после ее ухода.

В холле Джерри помог ей облачиться в накидку и протянул муфту. Сам он вышел из гардеробной в плотном плаще Салема.

Оба, не сговариваясь, помедлили на верхней ступеньке веранды, чтобы окинуть взглядом открывшуюся картину. Шел снег, еще совсем легкий. Крупные редкие хлопья, рассыпались при малейшем дуновении ветра. Тончайший снежный покров серебрился в лунном свете, словно это была пыль упавших с неба и разбившихся вдребезги звезд. Ветер унялся, стало намного теплее. Рэй запрокинула лицо, чтобы ощутить на нем прикосновение снежинок.

В силу привычки она направилась к беседке, но Джерри повернул к реке, и она не стала спорить. Рэй сбросила капюшон, позволив снегу падать на волосы. Джерри поймал себя на том, что завидует каждой снежинке, которой удавалось коснуться губ девушки.

— Я думал, ты с ходу засыплешь меня вопросами, — заметил он.

— Я учусь терпению.

Они прошли сотню ярдов в полном молчании. Позади сиял приветливыми огнями дом. Свет ложился на ступени и отчасти на подъездную аллею. Впереди, в направлении речного причала, который и дал название плантации, царили тьма и безмолвие. Река Джеймс неторопливо несла свои полные воды. Среди деревьев иногда раздавался негромкий шорох, но по большей части все живое дремало под пологом тишины, такой безмятежной, что не хотелось нарушать ее ни единым словом.

— Где-то здесь есть скамья, вот только не помню, где именно.

Рэй взяла Джерри под руку и пошла вниз по склону, по широкой тропе, что вела к группе величавых корабельных сосен. Старая туя развесила ветви над скамьей, укрывая ее, словно балдахином. Отсюда открывалась живописная панорама реки.

Присев, Джерри некоторое время молчал.

— Не знаю, с чего и начать, — сказал он наконец. — Это будет нелегкий разговор, Рыжая. — Он даже не заметил, как прозвище слетело с губ. — Я все рассказал твоему отцу и братьям. Кстати, этот Трой — парень неглупый. Неудивительно, что когда-то ты…

— Это все в прошлом, — перебила Рэй. — Я не хочу это обсуждать, да и ты привел меня сюда не для этого. Лучше скажи, что было решено на вашем мужском совете. Женщинам вообще не полагается об этом знать? Я единственная, кто в курсе дела, потому ты и увел меня от остальных?

Очевидно, ее успехи в обучении терпению все еще оставляли желать много лучшего.

— Я увел тебя потому, что хочу посвятить в то, о чем не знает никто на плантации, включая твоего отца и братьев. Хочу, чтобы ты знала, почему в Линфилд отправляюсь именно я.

Рэй заметила, что Джерри говорит иначе. Ленивая напевность, которую она считала неотъемлемой частью его речи, исчезла без следа, слова обрели почти ораторски правильное и какое-то чужеродное произношение. Однако она не успела до конца осознать перемену. Сказанное ввело ее в секундное оцепенение.

— Нет! — Это был возглас не только протеста, но и душевной боли. — Я знала, знала, что ты ее любишь, но и помыслить не могла, что настолько!

Джерри ошарашенно повернулся к Рэй и уставился на нее во все глаза. Однако она этого не заметила, потому что закрыла лицо руками. Прикосновение к плечу заставило ее резко отшатнуться.

— Как прикажешь это понимать? О ком речь? — Впрочем, Джерри сообразил это и сам. — Эшли!

Он почти выкрикнул это имя и поспешил понизить голос.

— Да!

— Вот, значит, что ты думаешь…

— Я в этом уверена!

— Значит, если я признаюсь в любви к тебе…

— Мне будет трудно поверить!

— Почему?

— Потому что любить — это значит стремиться быть всегда рядом!

— Правда? — Джерри вздохнул. — Так и не иначе? Я думал, любовь — это нечто большее. Впрочем, тебе виднее.

— Да уж, у меня есть кое-какой опыт, — с горькой насмешкой заметила Рэй.

— Значит, в объяснениях нет смысла?

— Никакого! К чему они?

Джерри ощутил вкус поражения. Он никак не ожидал, что Рэй расценит его желание отправиться в Линфилд как знак любви к Эшли. Что ж, были времена, когда ее догадка оказалась бы справедливой. Но не теперь. Он собирался объяснить, что вызвался добровольцем не ради Эшли, а ради самой Рэй, потому как свято верил, что способен преуспеть там, где ее братьев ждет неизбежный провал. Он не желал возвращаться в Англию еще и потому, что путешествие это было морским. При мысли о безбрежных водах, о дне, усыпанном остовами погибших кораблей, его бросало в жар.

— Рэй, выслушай меня, и ты изменишь мнение.

— С чего ты взял? Я не так легко его меняю, Джерико Смит! Какая разница, что за причины заставили тебя решиться на самоубийство, если я не могу этого предотвратить? Вот ты, ты изменишь мнение и останешься, если я буду достаточно красноречивой?