Барбара Картленд - Брак по расчету Страница 52

Чувствуя, что голова кружится и все плывет перед глазами, Карина с трудом поднялась с постели и опять подошла к секретеру.

Она распечатала письмо и приписала постскриптум.

— О мой дорогой, прощай! — прошептала она, поднеся вновь запечатанный конверт к губам.

Карина позвонила. На звонок пришла пожилая горничная, служившая в Дроксфорд-хаусе уже более четверти века.

— Полагаю, мистер Вейд у себя в кабинете, — сказала Карина. — Пусть пришлет с вами несколько сотен фунтов наличными. Требуется сегодня оплатить кое-какие счета.

— Хорошо, миледи.

Карина решила, что на первое время этих денег ей хватит. Граф открыл на ее имя счет в банке, положив на него деньги, выигранные на скачках в Эскоте. Карина подумала, что, как только прибудет на место, даст знать в банк и ей переведут столько, сколько потребуется.

Когда горничная принесла деньги, Карина положила их в ридикюль и стала ждать Марту. В пеньюаре, отороченном тончайшими кружевами, с копной золотистых волос, ниспадающих на плечи, она выглядела хрупкой и нежной. Глядя на очаровательную юную графиню, никому и в голову не могло прийти, что она на грани отчаяния.

«Лучше бы мне умереть, — думала Карина. — Я не перенесу этих страданий».

Граф погонял лошадей, направляясь в Эскот, и всю дорогу испытывал гнетущее чувство. Это было странное и вместе с тем неприятное чувство. Он стал вспоминать обо всем, что делал до того, как уехал из Дроксфорд-хауса.

Спал плохо. Как наяву видел испуганное лицо Карины, ее головку, доверчиво склоненную на его плечо. Вспоминал, как целовал ее. Он хотел утешить жену, но едва коснулся губами ее губ, понял, что на его поцелуй отвечает женщина, а не испуганное дитя. Он и не подозревал, что губы женщины могут быть такими мягкими, сладкими и беззащитными.

Граф старался не вспоминать о том, как хотелось ему крепко обнять Карину и прижать к своей груди. Он заставил себя не думать о ней. Вспомнил Фелицию Корвин.

Слова Карины о том, что и лорд Ваймен, и миссис Корвин повинны в событиях минувшего вечера, привели графа в такое негодование, что сначала он даже решил не назначать бывшей любовнице никакого содержания. Конечно, ее оскорбительные слова в адрес Карины были отчасти вызваны вином, выпитым за ужином. Женщины низкого происхождения под влиянием алкоголя, как правило, не контролируют свои поступки. Поскольку Фелиция клялась в любви — если ей верить, то при желании всегда можно было найти оправдание ее словам и поступкам.

Но он решил, что никогда не простит ее сговора с мерзавцем лордом Вайменом, обманом заманившим Карину в ловушку, откуда ей удалось выбраться только по чистой случайности.

После завтрака граф подписал чек на сумму в четверть меньше той, которую собирался передать миссис Корвин, и оставил его Роберту Вейду вместе с письмами, предназначенными для отправки. Граф оставил также записку, где просил секретаря дать объявления о продаже дома на Итон-сквере.

Рассчитавшись с любовницей, граф развернул газету и прочел сообщение о несчастном случае с лордом Сибли. Надо сказать, эта весть вызвала в нем иные, чем у Карины, чувства.

Сначала он почувствовал облегчение. Если леди Сибли будет в трауре по крайней мере весь следующий год, она не сможет подкарауливать его на балах и приемах, не сможет терзать его стенаниями по поводу того, что он охладел к ней. Графу осточертели и ее упреки, и их любовная связь.

На балу в Ричмонд-хаусе, уединившись в малой гостиной, они ссорились. Леди Сибли осыпала его упреками, а граф знал одно — он потерял к ней всякий интерес. Он решил прекратить наскучившую связь таким образом, чтобы самолюбие графини при этом не пострадало.

Раньше графу удавалось с блеском выходить из подобных положений. Дамы света, когда их оставлял любовник, как правило, предпочитали скрывать свои переживания. Любовная связь при обоюдном согласии с легкостью перерастала в дружеские отношения, и бывшие любовники очень часто становились просто добрыми друзьями.

Однако эти рассуждения ни в коей мере не касались леди Сибли. Впервые в ее тайной жизни любовник вызвал глубокие чувства. Она решила любой ценой не отпускать его от себя.

Но и граф был не тот человек, которого легко удержать против его воли. «Смерть мужа оказалась кстати, — подумал он. — Когда леди Сибли сможет возобновить светскую жизнь, она меня уже забудет».

Графа охватило пьянящее чувство свободы. Ему не нужно будет, затаив дыхание, пробираться в чужую спальню, оставлять посреди ночи теплую постель, быстро одеваться и, воровато озираясь, выскальзывать на холодную улицу.

Свободен! Мысли его опять вернулись к Карине. Когда нес ее в спальню, ему показалось, что она пахнет луговыми травами. Нежная и юная Карина… Вдруг он понял, что не давало ему покоя.

Перед отъездом в Эскот он подошел к спальне Карины и постучал. Марта выскользнула из комнаты в коридор и плотно закрыла за собой дверь.

— Ее сиятельство спит, милорд. Она не спала всю ночь. Лучше бы вы ее не беспокоили.

— Пожалуй, ты права, — ответил граф. — Когда она проснется, передай ей мои самые лучшие пожелания. Скажи, я надеюсь, что к вечеру она будет себя хорошо чувствовать и мы вместе поужинаем.

— Хорошо, милорд.

Граф отошел от двери. Навстречу попались два лакея, которые вышли, вероятно, из гардеробной Карины.

Тогда это не показалось ему странным, но сейчас он вспомнил, что лакеи несли сундук с покатой крышкой.

Зачем они несли сундук к черной лестнице? Что было в нем? Почему его достали с чердака? Карина ни словом не обмолвилась, что собирается куда-то ехать…

Он вспомнил и другую деталь. Когда Марта выходила из спальни, успел заметить, что в комнате светло. Если Карина спала, то почему шторы не задернуты?

«Что-то здесь не так». — Граф резко натянул поводья.

— Что-то случилось с упряжью, милорд? — спросил лакей.

— Нужно вернуться. Я кое-что забыл.

Фаэтон развернулся и поехал обратно. Они должны были вернуться в Дроксфорд-хаус к полудню. Граф решил, что найдет какой-нибудь предлог, чтобы объяснить свое возвращение с дороги, и обязательно зайдет к Карине. «Пропущу первый заезд, — подумал он, — но зато буду спокоен».

Граф стегнул лошадей. На Парк-лейн приехал без десяти двенадцать. Услышав, что подъехала карета, швейцар распахнул парадную дверь. Граф кинул поводья лакею и взбежал на крыльцо. В дверях его встретил Ньюмен.

— Где ее сиятельство? Она проснулась? Мне нужно ее видеть, — произнес граф как можно спокойнее.

На лице Ньюмена отразилось замешательство.

— Ее сиятельство уехала, милорд. Я думал, вы осведомлены о ее планах.