Луиза Аллен - Невеста авантюриста Страница 52

Глава 18

Следующим утром за завтраком Лина встретила Квина дерзким взглядом. Она чувствовала, что лицо ее горит румянцем, а темные круги под глазами наверняка выдавали то, что она не спала всю прошлую ночь, но, когда он, проходя мимо, склонился к ней, чтобы поцеловать в шею, она извернулась и процедила сквозь зубы:

– Не делайте этого и не смейте даже заводить разговор о женитьбе.

Ей необходимо было сохранять гнев и продолжать злиться на него, иначе она бы тотчас растаяла в его объятиях. Ему удалось разоблачить ее слабость, и теперь оставалось только надеяться, что он не догадается, что ее реакция на его предложение – лишь прикрытие для ее чувств к нему, а также признание его несомненного мастерства в любовном искусстве.

– Нет необходимости говорить шепотом, – сказал Квин, непринужденно подойдя к буфету. – Я сказал прислуге, что предпочитаю завтракать наедине с собой, чтобы лакей не стоял у меня над душой. Если нам чего-нибудь захочется, мы сможем просто позвонить в колокольчик.

– Пока я лишь хочу, чтобы вы положили конец этой бессмыслице. – Она налила ему кофе, черного и крепкого, такого, как ему нравилось, как она успела заметить. Он взял чашку, едва слышно поблагодарил Лину и взглянул на нее так, что ей вдруг стало не по себе. – Я не выйду за вас замуж, и точка. Итак, чем мы займемся сегодня?

Квин не ответил на ее резкое заявление, но и не согласился с ним. Он начал разрезать мясо на тарелке и одновременно говорить.

– Я собираюсь посетить Общество антикваров, затем нанесу несколько прочих визитов, чтобы подтвердить свои приглашения. – Он улыбнулся, но взгляд его оставался серьезным. – Постепенно внедряюсь в круги уважаемого общества. Затем мы встретимся с Грегором и попытаемся проверить, можно ли использовать те слухи, что мы собрали о Мейкписе, в качестве рычага воздействия на него, чтобы вынудить его оставить «Голубую дверь».

– Как вы могли выяснить что-то о нем за такое короткое время? – спросила Лина. – Ведь мы в Лондоне всего два дня.

– Не забывайте, что Грегор здесь несколько дольше. Но, кроме того, я писал из Норфолка своим агентам, а также обращался к некоторым менее уважаемым источникам. Мейкпис производит впечатление человека, в свое время круто изменившего свою жизнь, и я думаю, он с готовностью предпочел бы взять мои деньги взамен на долю в «Голубой двери» и исчезнуть, чем стал бы возвращаться к прошлому. Вот мы и посмотрим, так ли это.

– Для тетушки Клары это было бы огромным облегчением, – сказала Лина и заставила себя съесть кусочек бекона со своей тарелки. Растягивать трапезу казалось ей бессмысленным.

– Но вам, наверное, интересно, что я предпринимаю в плане расследования кражи сапфира?

– Да. Должна признаться, с моих плеч упал бы огромный груз, если бы мне больше не пришлось ожидать, что в любой момент меня могут арестовать.

– Завтра вечером я встречаюсь с Реджинальдом Толхерстом, и, надеюсь, мне удастся выяснить, что он сделал с перстнем своего отца. – Квин спокойно намазывал маслом кусок хлеба так, будто то, что он только что сказал, не было сенсационным, ошеломительным известием.

– Реджинальд? Но почему вы думаете, что перстень у него?

– А у кого еще? – Квин удивленно приподнял брови, заметив ее ошеломленное выражение лица. – Он был на пальце сэра Хамфри, когда вы раздевались. Вы не брали его и находились в комнате до тех пор, пока вдруг не выяснилось, что кольцо исчезло. Реджинальд взял левую руку отца, чтобы прощупать пульс и неожиданно обнаружил, что кольца нет.

– Но ради чего ему было делать это? Да, оно действительно представляет большую ценность, но оно знаменито и его непросто было бы продать, не так ли?

– Должен признать, меня это тоже озадачивает, – согласился Квин. – Он знал, что согласно завещанию отца ему переходит недостаточно средств, чтобы хотя бы вернуть все его долги? Или, быть может, он просто не смог не воспользоваться удачной возможностью завладеть им, а продажей кольца обеспокоился уже позже. Скорее всего, он заядлый игрок, и при этом не отличается прозорливостью. Но если камень распилили на части, чтобы свободно продать, то даже крупный осколок сапфира значительно упал бы в цене.

На мгновение Лина готова была вздохнуть с облегчением, но реальность тотчас жестоко вернула ее на землю – это была всего лишь гипотеза, не более того.

– Но как вы собираетесь доказывать это? – спросила она.

– Мы подготовим для него ловушку, снабдив ее щедрой наживкой, и убедимся, чтобы это могло послужить доказательством.

По спине у Лины пробежала дрожь. Квин был подобен тигру, вышедшему на охоту и готовому к фатальному прыжку: настороженный, сосредоточенный, угрожающий.

– Я тоже хочу быть там.

– Нет.

– Я вижу, ваше слово закон. Подобное отношение едва ли послужит убедительным доводом, чтобы выйти за вас замуж, – с милой улыбкой заметила она. – Я жду от семейной жизни большего, чем просто сидеть дома и смиренно выполнять все указания мужа. Я надеюсь, что это будут равноправные отношения.

– Означает ли это, что вы собираетесь подумать об этом?

– О замужестве? Возможно. – Лина опустила глаза, чтобы он не смог заметить в них робости. – Если бы, решившись на это, я могла бы видеть вас чаще, чем лишь мимолетно за завтраком и во время наших кратких встреч в спальне.

– Но это опасно, – начал он, а затем вдруг, к ее великому удивлению, замешкался. – Впрочем, вам столько пришлось пережить по вине Толхерста и вы не можете увидеть финальной, решающей игры. Это несправедливо. Пожалуй, вы можете составить мне компанию, но только если обещаете в точности выполнять все, что вам скажут.

– Клянусь вам! Спасибо, Квин. – Она подняла на него глаза, широко улыбаясь, очарованная тем, что он готов был сделать это ради нее, пойти наперекор своим суждениям лишь потому, что считал это справедливым. «Я люблю вас», – вновь подумала она, но тотчас увидела, что он нахмурился, изучая выражение ее лица. – Я хочу собственными глазами увидеть, как свершится его наказание, – добавила она, надеясь, что ее восхищенный и полный радости взгляд будет приписан предвкушению возмездия, а не принят на собственный счет.

– Вам лучше облачиться в ваш восточный маскировочный костюм, – сказал Квин после недолгого молчания. – Это наилучший способ скрыть ваши волосы, но в этот раз, если вас заметят, я скажу, что вы мой слуга.

Квин обнаружил, что на протяжении всего дня его преследовал, то и дело всплывая в памяти, образ Селины, отвлекая тем самым от важного обсуждения замков крестоносцев в Обществе антикваров и прерывая мерное течение беседы за чаем в гостях у джентльменов, которые направляли ему свои приглашения, и завладевая всеми его мыслями, в то время как Грегор говорил с ним в экипаже по пути в «Голубую дверь» поздним вечером того же дня.