Вирджиния Хенли - Соблазненная Страница 53

Тони приняла предложенный ливрейным лакеем бокал бренди и достала сигару. Чувствуя, как у нее пылают щеки, она надеялась, что синие клубы дыма скроют ее ошалелый вид.

В течение нескольких минут, когда наполнялись и тут же опорожнялись бокалы, она слышала бессвязные обрывки разговоров. Наконец она расслышала пару ругательств и поняла, что после ухода дам мужской язык значительно погрубел. Она прислушалась повнимательнее.

К принцу подошел лорд Сефтон, поклонился и, покончив с формальностями, непринужденно начал;

— Ваше высочество, я узнал, как зовут даму, которую моя жена позавчера приглашала в театр.

— Сефтон, я твой вечный должник. Называй свою цену, но открой ее имя.

— Должен предупредить, Ваше высочество, что это не вертихвостка, а почтенная вдова.

— Сефтон, разве бы она находилась в ложе Изабеллы в Ковент-Гарден, если бы была распутной женщиной. Я с первого взгляда определил, что она не задерет юбку, пока не будут соблюдены все условности.

Сефтон удовлетворенно кивнул:

— Ее зовут Мария, Ваша светлость. Изабелла говорила мне, что ее покойный муж, Томас Фитцгерберт, оставил ей довольно много деньжат и дом на Парк-стрит.

— Мария Фитцгерберт, — благоговейно произнес принц и обратился к Эссексу, служившему сводником в предыдущих амурных связях. — Я хочу знать абсолютно все об этой леди. Ее красота ослепила меня. У нее роскошные золотые волосы, которые она не пудрит.

Шерри, уже под мухой, сказал, обращаясь к Тони:

— Плевать на волосы, его ослепили ее пышные титьки. Знаешь, Его высочество знаток грудей.

Тони, чувствуя легкое головокружение после черри-бренди, переспросила:

— Любит груди, да?

— Чем больше, тем лучше. Наверное, рано отняли от груди. Знаешь, у королевы их было пятнадцать, рожала их, как щенят. Бедному Георгу везло меньше, чем щенку. Когда щенка отталкивают другие, он, по крайней мере, сосет заднюю титьку.

Тони смущенно заморгала. Она видела, что принц слышит каждое слово, сказанное Шерри, но вместо того чтобы обидеться, он соглашался с рассуждениями приятеля. Принц подмигнул Тони:

— Шерри интересуется не грудями. Спроси, что он предпочитает.

— Мохнатку, — объявил Шеридан. — Чтобы была маленькая и плотная.

Тони была не совсем уверена, что он имел в виду то, что она думала, но, Боже всемогущий, какую другую часть женского тела можно назвать мохнаткой?

Она заметила, что к принцу Уэльскому подошел герцог Девонширский.

— Ваше высочество, Джорджиана начнет рвать и метать, если мы вскорости не присоединимся к женщинам.

— С удовольствием, Девоншир.

Принц Георг поднялся, и тут же распахнулись двери, ведущие в просторный салон, так что особы обоего пола снова получили возможность общаться между собой. Тони поискала глазами Адама Сэвиджа и увидела, что он увлечен разговором с ее другом Джеймсом Уайаттом. Боже, ей надо быть начеку, когда они окажутся лицом к лицу. Если кто и может узнать в ней Антонию, так это талантливый архитектор.

Услышав музыку, Тони вошла в бальный зал. Она стояла, любуясь росписями на потолке, но, опустив глаза н своему ужасу, увидела, что ее окружили три юные леди. Все трое обратили к ней взгляды, которые откровенно говорили, что ждут от лорда Лэмба приглашения на танец. Тони потерла ногу, пробормотав:

— Вчера с лошади свалился: сбросила проклятая, — и, волоча ногу, пошла искать укрытие в карточном зале.

Тони взяла с серебряного подноса бокал вина, подумав, что может кое-чему научиться, наблюдая за игроками. Джорджиана тотчас позвала ее к себе.

— Тони, побанкуй у нас в фараоне. Шерри сильно набрался.

Подстегнутая выпитым вином, Тони уверенно села за покрытый сукном стол напротив принца и его конюшего и стала следить, как из коробки берут карту за картой. Она заметила, что за игрой почти не следят, подумав, что недаром герцогиня Девонширская постоянно проигрывает.

Поглядывая на Джорджиану, принц Уэльский раздумывал, не попросить ли ее помочь ему завязать интрижку с Марией Фитцгерберт. Они с Джорджианой были самыми близкими друзьями и доверяли друг другу личные тайны. Она знала о нем такое, чего не знала ни одна живая душа.

Когда он впервые положил на нее глаз, то влюбился по уши. Это было крошечное создание с самым прелестным личиком в Англии. Она напоминала ему котенка. Когда они познакомились, он переживал неприятности. Все его любовницы были из театра, и самая последняя связь с Людоедкой Робинсон кончилась катастрофой. Он был наивный юный дурачок, посылал ей цветистые письма с уверениями в вечной преданности, полные ссылок на их интимные связи. Когда их связь подошла к концу, Людоедка пригрозила опубликовать письма, и он был вынужден заплатить кучу денег, чтобы получить их назад. Самое худшее, что его преданность шла от самого сердца. Он не скрывал своих чувств, и маленькая хищница сполна воспользовалась этим.

Встретив Джорджиану, он поклялся навеки покончить с актрисами и решил, что следующей любовницей будет светская дама. Он обхаживал Джорджиану, уделяя ей безраздельное внимание, и от души льстил ей, пока не покорил ее. Их свидания закончились полной катастрофой. Он помнил все до малейших мучительных деталей.

Они были необычайно взаимно нежны, ласково прикасались, целовались и называли друг друга уменьшительными именами.

— Киска, все твои платья сделаны с таким вкусом, что у меня захватывает дух, когда подумаю, что же под ними.

— Мой огромный песик, какой же ты шалунишка. Ты, конечно, не хочешь, чтобы я разделась?

— Конечно же, нет, киска. Я это сделаю сам. Иди на колени к папочке.

Джорджиана не заставила себя ждать. У нее захватило дух от радости, что сам наследный принц удостаивает ее чести познать его мужское достоинство. Он вспоминал, как расстегивал все крошечные пуговки и хитрые застежки, а она, сидя у него на коленях, мешала ему, осыпая лицо быстрыми дразнящими поцелуями. Спрятанный в атласных штанах его королевский скипетр чуть не лопался от напряжения, оттого что она извивалась у него на коленях.

Когда он добрался до нижних юбок, она начала шаловливо раздевать его. Он не был обделен природой и весьма гордился этим. Ему не терпелось похвастаться перед киской. Однако ее радостное хихиканье прекратилось, когда он встал перед ней, выставив свою версту. У Джорджианы сразу пропала страсть к своему большому песику, и он вспоминал, каких трудов стоило ему вернуть ее игривое настроение.

Казалось, прошли часы, прежде чем ему удалось одну за другой снять с нее последние прелестные нижние одежки. Теперь настала его очередь охладить свой пыл. Сняв с нее украшенный оборками корсет, он вместе с ним снял ее восхитительные очертания. Соблазнительная фигурка киски целиком зависела от ватных подкладок.