Вирджиния Спайс - Любовь под запретом Страница 53

– Какое бесстыдство, – возмутилась девушка, пытаясь скрыть свое замешательство за ворчливым тоном. – И это называется «гостиница для состоятельных постояльцев»! Подобный интерьер годится разве что для борделя, а не для гостиницы, в которой останавливаются порядочные люди.

– А по-моему, весьма неплохая идея, – поддразнил ее Ред. – Когда у нас будет собственный дом, обязательно закажу такое великолепное ложе для нашей спальни.

Завтрак им подали прямо в номер. Он состоял из фруктового сока, говяжьего жаркого и какого-то замысловатого блюда, в котором чувствовались фасоль, сладкий перец и томаты. Все это было изрядно приправлено острым соусом, но Виктория так проголодалась, что с удовольствием съела все, что было подано. Сразу после трапезы Шарп извинился перед ней и поспешил на пристань, предоставив Викторию самой себе и заботам темнокожих служанок.

Не дожидаясь приказаний, горничные принесли в номер просторную медную ванну и наполнили ее водой. Потом одна из них капнула в воду несколько капель ароматного масла, и по комнате поплыл одурманивающий запах жасмина. Раздевшись, Виктория отослала прислугу и с наслаждением погрузилась в душистую воду. Ее тут же охватило блаженное, расслабленное состояние, однако сознание оставалось на удивление ясным.

Казалось, все ее чувства внезапно обострились.

Взгляд девушки скользнул в сторону кровати, и она почти физически ощутила, как Ред ласкает ее на этом ложе любви, а его стройное тело заманчиво отражается в зеркальном круге. Ей вдруг так сильно захотелось, чтобы он оказался рядом, что ее захватила волна желания. Однако рассудком она понимала, что это едва ли возможно – ведь Ред ни разу не занимался с ней любовью с того дня, когда он лишил ее невинности. Достанет ли у него терпения и дальше отказывать себе в удовлетворении столь насущной потребности? Чуть подумав, Виктория решила, что не станет противиться, если он попросит ее о близости. Но тут же сказала себе, что это должно выглядеть не иначе, как вынужденной уступкой.

Ожидания Виктории не оправдались. Ближе к вечеру Шарп прислал записку, где сообщал, что дела заставляют его заночевать на бригантине. Прогулявшись перед сном по гостиничному садику, Виктория вернулась в номер и легла в постель, намереваясь хорошенько выспаться в нормальных условиях. Но заснуть она смогла только с рассветом, измучавшись от непонятного томления и тщетно пытаясь убедить себя, что ее вовсе не тревожит отсутствие Реда.

Шарп вернулся в гостиницу только во второй половине следующего дня. И сразу ошарашил Викторию неожиданным известием:

– Мы приглашены на ужин к губернатору Гвианы. Пожалуйста, поторопись со сборами. Прием начнется уже через два часа.

– Мог бы и пораньше предупредить! – недовольно заметила Виктория. И тут же досадливо прикусила язык, заметив лукавый взгляд Реда.

«Это какое-то наваждение, – сказала она себе. – Как случилось, что я стала подыгрывать ему?»

– Если ты вообразил, что я со всем смирилась, то глубоко ошибаешься, – раздраженно процедила она. – Я соглашаюсь играть роль твоей жены только потому, что пока у меня нет другого выхода. Но, можешь не сомневаться – как только он появится, я тут же воспользуюсь им!

– Ничуть в этом не сомневаюсь, – сдержанно промолвил Ред.

Он снова куда-то ушел, а Виктория отправилась в спальню и начала перебирать свои наряды. Оказалось, что у нее только три новых платья, которые она еще ни разу не надевала. Все они были очень нарядными и ослепительно яркими, и совершенно не подходили для молоденьких дебютанток. Виктория собиралась надевать их после свадьбы, но теперь это было уже не важно.

Разложив наряды на кровати, Виктория в задумчивости осмотрела их. Платье из зеленого бархата она отвергла сразу – оно было слишком похоже на то, что она надевала в тот памятный вечер в театре, и могло вызвать у Реда неуместные ассоциации. Ярко-алое шелковое платье выглядело слишком вызывающе для первого появления в джорджтаунском обществе. Оставалось лишь дорогое платье из темно-синего шифона, усыпанное серебристыми блестками. К тому же под него имелся и подходящий головной убор наподобие восточного тюрбана с белыми страусовыми перьями.

Закончив туалет, Виктория вышла в гостиную. Ред обернулся на звук ее шагов, и на какое-то время они, пораженные, застыли напротив друг друга. Ред выглядел таким элегантно ослепительным в своем черном парадном фраке и белоснежной рубашке, что Виктория просто не могла отвести от него глаз. А он, в свою очередь, не мог оторвать взгляда от ее восхитительных округлостей, покоившихся в глубоком вырезе сердечком. Наконец, опомнившись, Ред медленно приблизился к Виктории и взял ее за руку. Они разом вздрогнули от этого невинного прикосновения, словно между ними пробежала электрическая искра. Взгляд девушки против воли скользнул в сторону огромной кровати, и она вспыхнула от стыда за свои мысли. И снова, уже в который раз, почувствовала нестерпимое желание сказать Реду что-нибудь колкое и обидное, чтобы он разозлился и оставил ее в покое на весь оставшийся вечер.

– Ты выглядишь, словно прекрасная принцесса из «Тысячи и одной ночи», – с улыбкой сказал Ред, осторожно касаясь губами ее подрумяненной щеки. – Готов поручиться, что все мужчины сегодня просто лопнут от зависти ко мне.

Не отвечая, Виктория отняла у него свою руку и подошла к зеркалу. Их взгляды встретились в зеркале, и девушка с торжеством отметила, что глаза Шарпа наполнились скрытой тревогой.

– Великолепное платье, – проговорила она с притворным вздохом, – однако я уже начинаю раскаиваться, что надела его. Когда я заказывала этот наряд у Георгины, то рассчитывала, что буду носить его вместе с дорогими украшениями… Например бриллиантами, которые Камберленд обещал подарить мне после свадьбы. – Виктория жестко усмехнулась, не глядя на Реда. – А без них оно совершенно не смотрится. Пожалуй, мужчины и не обратят на это внимания. А вот женщины наверняка станут меня жалеть.

– Понятно, – сухо проговорил Ред.

Он отошел к окну и, опершись рукой о бедро, уставился в закатное небо. Виктория украдкой наблюдала за выражением его лица, но оно оставалось непроницаемым, словно застывшая маска. Внезапно девушка почувствовала себя невыносимо гадко. Этот вечер мог стать таким чудесным, а она все испортила в самом начале. Оскорбление, которое она нанесла Реду, было слишком жестоким, чтобы он легко простил его, и от сознания этого на глаза Виктории невольно навернулись слезы. Как она могла бросить ему такой несправедливый упрек? Разве он виноват, что не родился в богатой и знатной семье, как Джонатан Камберленд?