Ани Сетон - Моя Теодосия Страница 53

Аарон спокойно улыбнулся ей:

– Всегда найдутся люди, которые верят тому, что напечатано, и, кроме того, они нападают не на мою общественную жизнь. Меня упрекают в половой распущенности. Говорят, что я общаюсь с неграми, потому что я действительно разрешил Пегги и Алексису устроить вечер в Ричмонд-Хилле для их родственников. Говорят, у меня есть тайная коллекция неприличных картин, с помощью которых я развращаю молодых людей, которые приходят ко мне. Это, моя дорогая, как ты понимаешь, наша бедная картинная галерея. Говорят, что бордели Нью-Йорка заполнены жертвами, которых я совратил, не говоря о том, что я оскорбляю добродетель светских дам. – Он презрительно высморкался. – Боюсь, что они чрезвычайно льстят моим половым возможностям.

– Но это чудовищно! – закричала она. – Отрицай все это! Пиши опровержения.

Он покачал головой.

– Нет, я ненавижу извинения и объяснения. Они не дают ничего хорошего. Даже наоборот, укрепляют ложь еще больше. Может быть, придет время, когда я выступлю, будь в этом уверена, но пока я не собираюсь нырять в море дерьма, – категорично закончил он и добавил с горьким юмором: – По крайней мере, никто не оскорбится на мою манеру исполнять свои обязанности. Я приводящий в смущение вице-президент.

Тео улыбнулась отцу, но сердце ее заболело. Он был такой храбрый и был лишен жалости к себе. Он был рожден управлять людьми – король, а не дублер.

Она подошла к нему и поцеловала.

– Это не всегда будет так, папа. Я думаю, я знаю, твоя звезда обязательно поднимется. Когда-нибудь ты будешь величайшим, самым великим в мире.

Аарон улыбнулся.

– Ты верный маленький сторонник, моя дорогая. Может, ты и права. – Он помолчал немного и продолжил с неожиданной силой:

– Ты единственная, на кого я могу положиться, у кого от меня нет секретов. Что я буду делать без тебя? – Он взял ее руку в свою и слегка поцеловал маленькие белые пальцы. Некоторое время они помолчали, она прижалась к его креслу с высокой спинкой, два лица, которые так похожи друг на друга, наполненные одинаковым выражением родственной нежности.

Затем Аарон отодвинулся и отпустил ее руку.

– Я еще не сказал тебе о наслаждении, которое ожидает тебя завтра после обеда, – сказал он легко. – Я приглашен на обед у Джефферсона. Ты, конечно, поедешь со мной.

Тео опустилась в кресло, ее сердце застучало. Она увидит там Мерни! Легкомысленный порыв радости затих. Но как же они встретятся? Как же вести себя во время официального обеда, не показывая своих чувств? Как скрыть эти чувства от всевидящих глаз Аарона?

– Не поздновато ли в этом сезоне для официального обеда? – произнесла она запинаясь. – В городе, должно быть, осталось немного народа.

– Галлатины и Мэдисоны еще здесь, в любом случае, и иностранные министры. Мы все в необыкновенной суматохе по поводу переговоров мистера Джефферсона с Бонапартом. Ты, наверное, не слышала? – Он продолжал, прежде чем она ответила. – Джефферсон обменял около пятнадцати миллионов наших с трудом заработанных долларов на пространство страны, такой далекой и огромной, что никто ее еще не видел. Не сомневаюсь, что Бонапарт был безумно рад избавиться от этой обузы и теперь посмеивается в рукав, вспоминая бедных доверчивых дураков. Кроме того, испанцы взбешены. Это начало неприятностей. Как мог Джефферсон принять такое решение, несмотря на все советы?

– А разве это не прибавит престижа нашей нации? Мы будем больше, чем целая Европа.

– Тьфу, – сказал Аарон нетерпеливо. – У нас и так уже достаточно земли. Подумай, что медведи, волки и дикари на этой территории могут принести пользу нам? Если действительно эта неизведанная страна поддерживает какую-нибудь жизнь вообще. Поскольку ни один белый никогда не проходил ее насквозь. Нет, эта покупка была вопиющей глупостью.

«Однако один белый человек собирается исследовать эти новые земли», – подумала Тео. В первый раз она почувствовала прилив гордости за стремления Мерни, который быстро сменился ужасным страхом. Ее отец тоже считал покупку глупостью, и это подкрепило ее собственное суждение. Экспедиция была обречена на провал. Что ждет Мерни? «Как я могу остановить его? – думала она в отчаянии. – Я буду умолять и приведу аргументы, использую все влияние нашей любви». Но она хорошо знала, как беспомощна она была.

Аарон, рассеянно уставившись на пол, продолжал говорить больше самому себе:

– Пройдет много времени, и это огромное пространство земли разделится на свои логические части. Еще нет, и в будущем не будет правительства, которое сможет справиться с таким географическим различием. Территории за пределами Аллеганских гор отпадут. Эти горы образуют барьер более значительный, чем условные границы в Европе.

– Ты так думаешь? – спросила Тео вежливо. У нее был единственный интерес за пределами Аллеганских гор, и он не имел ничего общего с политикой.

– Да, я так думаю, – ответил Аарон задумчиво. Его собственное пророчество приоткрыло вдруг ему возможные перспективы. Недовольство востока, негодование испанцев – не могут ли они быть использованы с выгодой честолюбивым и дальновидным лидером? Но как? На это в данный момент не было ответа. Идея в конце концов была только глупой фантазией.

Его курс на ближайшее будущее был достаточно ясен. Он будет оставаться вице-президентом и будет баллотироваться на должность губернатора штата Нью-Йорк. В случае его победы – а он чувствовал, что это будет так, – он найдет эту ключевую позицию, значительно лучший политический плацдарм, чем любой, который он до сих пор пробовал.

Он стряхнул несколько крошек табака с шелковых черных бриджей и поднялся с быстрой гибкостью.

– Я собираюсь лечь, моя дорогая; эта дорога из Филадельфии может замучить кого угодно. Ты тоже иди и ложись. Я желаю, чтобы ты была свежа и сияла на завтрашнем обеде у президента. – Он галантно попрощался с ней, но вернулся, будто мысль пришла ему в голову. – Кстати, ты помнишь переросшего капитана, с которым ты кокетничала в садах Воксхолла.

Она резко задержала дыхание, взглянула на него и опустила глаза.

Аарон оценил ее смущение с весельем.

– Я понимаю, что это жестоко насмехаться над степенной миссис Элстон, вспоминая неблаговидные поступки ее юношеских дней. Но ты его снова встретишь завтра. Он секретарь президента.

Она облизала губы и с трудом улыбнулась:

– О, правда? На этот раз я попытаюсь соблюдать все внешние приличия.

Аарон засмеялся.

– Я надеюсь на это. Приятных сновидений, дорогая. – Он зевнул и пошел в свою комнату, больше не думая об этом.

Если бы он когда-нибудь позволял себе размышлять о прошлом, то понял бы, как был обманут в сентябрьскую ночь в Нью-Йорке. Но он никогда не оглядывался назад и не тащил за собой волочащиеся концы использованных эмоций. Возможно, в этом был секрет его молодости.