Сьюзен Джонсон - Прикосновение греха Страница 54

— Ты стоишь целого состояния, Жюль, — улыбнулся ему Паша. — Почему не просишь добавки?

— Вы достаточно платите мне, месье. — Банковский счет Жюля позволял ему безбедно содержать всю свою семью, проживавшую в Нормандии. — Я взял на себя смелость упаковать ваши седельные мешки.

— А бренди не нашел?

— Я принес ящик из вашего подвала, месье. В седельные сумки положил три серебряные фляги с бренди.

— Достаточно, чтобы перенести тяготы трудного пути. Сегодня поутру нам нужно нестись во весь опор в Триполицу. — Выпив кофе, Паша поставил чашку на стол. — Леди Гросвенор должна уехать в монастырь Святого Ильи еще до моего отъезда. Позаботься, чтобы ее вещи были упакованы, — распорядился Паша, входя в белую мраморную ванну. Взяв поданное Жюлем мыло, он с наслаждением погрузился в теплую воду. — Проклятые турки не дают нам покоя. Я бы не отказался от пары дней отдыха.

— Никое рассказал мне о ваших успехах в Лерне. Возможно, теперь армия Колокотрониса даст вам короткую передышку.

— Может, он и деньги вернет, которые украл из греческой казны, когда имел к ней доступ, — заметил Паша язвительно.

— Выходит, фракции по-прежнему разъедает коррупция?

— Я бы сказал, в еще большей степени, с тех пор как английские деньги дали им возможность требовать более высокого вознаграждения. Верность отныне продается и покупается. Правда, это не касается Макриянниса. Его армия этим летом демонстрировала чудеса храбрости. Если мы вовремя вывезем из Триполицы провиант, Ибрагиму не удастся довести Навплион зимой до голода.

— Вы надолго уедете?

— Дня на три-четыре, — сказал Паша и добавил: — Я бы хотел, чтобы в мое отсутствие ты присмотрел за леди Тросвенор. — Паша поднялся на ноги. — И всегда носи при себе оружие, — предупредил он Жюля, беря у него полотенце. — Я ненадолго отлучусь. Если Трикси проснется, скажи, что я скоро буду.

— Позавтракать успеете?

— Нет.

Паша быстро облачился в приготовленную Жюлем одежду и заткнул за пояс оружие. Даже в Навплионе никто не появлялся на улицах невооруженным. Минутой позже он уже выезжал из ворот дома.

Час спустя он вошел в спальню и. тихо приблизившись к кровати, на секунду застыл, очарованный пленительным зрелищем. Ему по-прежнему казалось нереальным, что она в Навплионе и спит в его постели. Трикси лежала раскрытая, воплощение женственности или, может быть, материнства. Он снова подумал о ребенке. Но в этот момент Трикси сама напоминала усталого спящего ребенка, и Паша невольно почувствовал укор совести. Ведь это он не давал ей ночью покоя. Но она оставалась податливой, игривой, отзывчивой, неистовой и требовательной. Однако потом ее одолели мысли об эфемерности жизни в военное время, и глаза ее увлажнились слезами. Город кишел шпионами и разбойниками, головорезами и работорговцами. Заприметив златокудрую красавицу, последние наверняка польстятся на высокую цену, которую смогли бы за нее выручить. Красивой женщине опасно оставаться в этом гнезде интриг и раздора, в городе, над которым нависла мрачная тень войны. Но он нашел для нее безопасное надежное убежище.

Паша сел на край кровати. Под тяжестью его тела матрас слегка прогнулся, и Трикси проснулась. Ее ресницы дрогнули. Веки приподнялись и тут же опустились.

Он осторожно коснулся изгиба ее щиколотки и провел пальцем по шелковистой коже.

— Где ты был? — пробормотала она.

— Ты скучала по мне?

— Мне не хватало твоего теплого тела, — тихо прошептала она и, потянувшись, вскинула ресницы. — Твоих неповторимых талантов…

— Тебе придется на несколько дней с этим смириться, — ответил он игриво. — Долг зовет.

Она капризно надула губки.

— И когда ты вернешься?

— Через три или четыре дня. — Он пробежал пальцами по ее телу, оставляя раскаленный след, и, достигнув подбородка, легонько приподнял его. Склонившись, он поцеловал ее в надутые губки. — А пока я увожу тебя в горы.

— Отдохнуть? — пошутила она.

При свете дня никто из них не упомянул о ребенке и выборе имени. Их жизнью управляла война.

— От турок, — уточнил Паша, взглянув на часы на прикроватном столике, и выпрямился. — Они обычно с главных дорог не сворачивают.

— Ты опаздываешь?

— Пока нет, но должен торопиться. А сейчас я отвезу вас с Крисом в монастырь. Отец Грегориос и его хорошо вооруженное братство будут вас оберегать.

— Навплион кажется таким красивым и многолюдным, что близость опасности совсем не ощущается.

Восходящее солнце озарило комнату. Сквозь открытые окна доносилось свежее дыхание душистого утра. Природа пробуждалась к жизни.

— К сожалению, у турок повсюду шпионы. Здесь чувствуешь себя в безопасности, если за твоей спиной стоит армия. А теперь вставай, дорогая. — Паша протянул к ней руки. — Жюль уже укладывает твои вещи.

Вскоре маленький отряд достиг стен живописного монастыря на холме, откуда открывался вид на залив. Вооруженные монахи у ворот устроили им проверку, после чего тяжелые дубовые двери, окованные железом, открылись, и они въехали в выложенный каменными плитами двор. Пока Жюль показывал Крису в водоеме двора рыбок, к ним вышел поздороваться архиепископ Грегориос. С длинной бородой, в широкой рясе и сандалиях, он был похож на персонаж из Ветхого Завета. Только кинжал и пистолет, засунутые за веревочный кушак, обвязанный вокруг пояса, портили это впечатление.

— Милости просим, — с нескрываемым радушием произнес он. — Мы рады предложить вам убежище, Паша-бей. Наступит ли когда-нибудь то счастливое время, когда турок прогонят с нашей земли и мы сможем жить в мире?

— Ибрагим пока не одержал победу, отче, — ответил Паша, спешиваясь и подавая узду монаху.

„ — Ему никогда не взять этот участок земли, пока мы вооружены. — Прелат похлопал пистолет на поясе. — Ваша дама будет в полной безопасности.

Паша направился к лошади, на которой сидела Трикси, и, протянув к ней руки, помог соскользнуть с седла, после чего подвел к архиепископу.

— Отец Грегориос, позвольте представить вам леди Гросвенор. Леди Гросвенор, это наш воинственный отче, первый священник в Греции, взявший в руки оружие.

— Со мной говорил наш Господь, леди Гросвенор, и я не мог отказать Ему. Добро пожаловать в нашу обитель.

— Спасибо, что приняли нас. Паша говорит, что, несмотря на идиллическое очарование Навплиона, нас со всех сторон подстерегает опасность.

— Полагаю, что это так, миледи. — В голосе священника прозвучали печальные нотки. — К сожалению, нам нужно остерегаться не только турок. Нашу страну раздирают противоречия, десятки военачальников никак не могут поделить между собой власть. Никогда не знаешь, кому можно доверять, а кому нет. Но мы верим в Бога и в это, — добавил он, положив руку на рукоятку сабли.