Киран Крамер - Мой граф Страница 55

Ну вот, опять она за свое. Грезит о том, как целовала бы его. Фантазирует о возможностях показать, как обожает его. Она представила, как он целует ее у ствола дерева, блуждая ладонью по груди, потом они опускаются на траву, раздеваются донага, и он любит ее до конца.

«Мой Грегори, – подумала она. – Ничей больше. – Она решительно выпятила подбородок. – И меньше всего леди Дамары». Глупо с ее стороны думать так, даже как-то мелодраматично, что ли, но веление сердца отказывалось слушаться логики.

Однако оно должно послушаться. Она должна.

– Я рада, что мы вот так поговорили, – сказала она мистеру Доусону.

– Я тоже. – Он смотрел прямо перед собой, а не на нее, потому что они уже приближались к дому. – Я редко изрекаю всякие там поэтические сентенции, терпеть не могу сантименты, говоря по правде, но иногда мы находим в нашей жизни людей, встреча с которыми предопределена нам свыше, и для меня вы одна из таких встреч.

– И вы для меня, – ответила Пиппа. – Я еще там, в таверне, почувствовала какую-то связь с вами.

Он усмехнулся:

– Для меня это началось, когда вы подбежали, настаивая, что непременно должны почистить мне сапоги.

– А для меня, когда вы сказали Марбери, что не будете обедать в отдельной гостиной. Мне понравилась ваша твердость и в то же время доброта. Вы напомнили мне дядюшку Берти.

Мистер Доусон остановился под деревом недалеко от парадного крыльца.

– Древний философ Гераклит высказал одну очень мудрую мысль, которая всегда весьма уместна.

– И что же он сказал?

– Он сказал, что характер предопределяет судьбу человека. Я верю, что судьба предлагает нам возможности, и только от нас зависит, воспользуемся мы ими или пройдем мимо.

– Я рада, что вы не прошли мимо меня, – прошептала Пиппа, потому что Грегори уже быстро приближался.

– Моя дорогая, пройти мимо вас довольно трудно, – ответил мистер Доусон, придав лицу свое обычное безмятежное выражение. Теперь она знала, что это его маска в обществе.

– Я рада, что вы так считаете. – Она весело покосилась на него, но тело уже звенело, ощущая приближение Грегори.

– Мистер Доусон, Харроу, – приветствовал он их. – Чудесный денек, не правда ли?

Пиппа залюбовалась им. Он держал в руках баночку с чем-то – варенье, соленье? – и волосы его были сейчас слегка растрепаны. Должно быть, хорошенько прокатился галопом. Щеки раскраснелись, а шейный платок сбился немного набок. И все равно он казался более…

Основательным.

Уверенным.

И не только внешне. Он всегда умел произвести впечатление самоуверенности. Но было в его взгляде и что-то другое – что-то игривое, что-то открытое приключению. Это напомнило ей о тех временах, когда они играли в капитана и лейтенанта. Уже очень давно не видела она этого взгляда.

Наблюдать за этим было интересно – и так опьяняюще!

В сущности, перемена была настолько очевидна, что они с мистером Доусоном обменялись коротким вопросительным взглядом.

– Ну, я пошел, – сказал мистер Доусон. – Приятно было повидаться с вами, Уэстдейл. Просто умираю – хочу чаю. Присоединяйтесь ко мне, сделайте милость. – Он вытащил носовой платок и вытер лоб. – Жаль, что Харроу не может. Ваш камердинер составил мне прекрасную компанию на прогулке.

– Рад это слышать, – улыбнулся Грегори. – Я сию минуту приду, вот только вначале дам Харроу задание.

– Конечно, конечно, – пробормотал мистер Доусон и рассеянно улыбнулся, ничем не показав, что ему известна вся история Пиппы.

Пиппа чуть не покраснела. Что почувствовал бы Грегори, если бы узнал, что мистер Доусон в курсе их сомнительной затеи?

И говорить ли ей или все же не говорить Грегори, что она любит его? Что он капитан ее сердца? Что она вступит с ним в любую схватку, что будет рядом с ним всегда и во всем, деля не только радости, но и неудачи и потери? Что будет верна ему до последнего вздоха и будет любить его вечно?

Пришло время решать.

Сейчас или никогда.

Но как понять, промолчать или все же рискнуть?

– Я должен сказать тебе что-то важное, – начал он с подкупающей искренностью, которой Пиппа не слышала от искушенного городского джентльмена по меньшей мере лет десять.

Ей на ум пришло одно чудесное, теплое воспоминание. Как-то раз он вручил ей мешок с дикими яблоками и сказал таким же искренним, серьезным голосом:

– Бросай их во врага. Сегодня это Билли, Робби и Патрик. Не я. Я на твоей стороне.

И тут она поняла, что ей делать. Поняла просто потому, что в этот миг увидела, перед ней прежний Грегори – тот, который был на ее стороне.

– Я тоже должна сказать тебе что-то важное, – перебила она его. – Извини, я буду признательна, если ты позволишь мне сказать первой, капитан.

Их глаза встретились, и ее любовь расцвела еще сильнее. Их связь длиной почти в целую жизнь была тем солнцем и тем дождем, которые требовались Пиппе, чтобы расти.

– Давай, лейтенант, – мягко проговорил он.

– Да, хорошо. – Она натужно сглотнула, собираясь с силами, потому что приняла решение. Она скажет, что любит его. И не просто потому, что после того, как сделает это, ей будет легче уехать в Париж и остаться там. Она делает это, потому что…

Характер – это судьба.

Если у нее не хватит смелости жить искренне, признавшись в своей любви Грегори, каковы бы ни были последствия, значит, поездка в Париж – просто побег.

Но Пиппа не такая.

Она лучше. Много лучше.

– Грегори…

– Да?

Парадная дверь дома широко распахнулась, и из нее высыпала группка людей, все смеялись и болтали.

Какая досада. Как это некстати. Вероятно, признаваться кому-то в любви под деревом всего в каких-нибудь двадцати шагах от чьего-то дома, особенно в разгар приема гостей, не слишком удачная затея.

Пиппа не могла не повернуться и не посмотреть, из-за чего весь этот шум, поскольку это происходило всего в нескольких шагах. Грегори тоже.

Оценка ситуации. Это главное в хорошем солдате.

Там были лорд и леди Тарстон, оба веселые; леди Дамара с надутыми губами, хотя ее окружали несколько дам, которые трещали как сороки, и какие-то джентльмены, которых Пиппа еще не видела. Она предположила, что один или два из них, возможно, тоже архитекторы.

Лорд Марбери вышел из дома следующим, радостно кудахча о чем-то, а потом…

Пиппа резко втянула воздух.

Боже милостивый, это же…

Элиза.

Лорд Морган.

И их ребенок, точная копия Грегори, с черными волосиками и яркими голубыми глазками.

– Сюрприз! – прощебетала леди Тарстон, обращаясь к Грегори. – Приехали ваши старые друзья!

– Со своим малышом, – подхватил лорд Тарстон, вторя энтузиазму своей супруги.

Грегори знал об их пристрастии собирать в своем доме забавный состав гостей, но это уже не смешно…