Джудит Айвори - Чудовище Страница 55

Глядя на мужа, Луиза невольно прониклась к нему сочувствием. Такая нечеловеческая сила и одновременно такая ранимость.

Он провел рукой по волосам и закрыл глаза.

– Я могу быть более терпеливым, – сказал он ей.

– Видит Бог, вы были достаточно терпеливы, – пробормотала Луиза.

На мгновение он застыл, услышав ее слова, потом молча покачал головой. Нет, конечно нет, дело было не в терпении. Он заговорил снова, и с такой откровенной прямотой, что Луиза не знала, куда деваться от смущения.

– Мне жаль, что я испугал тебя. – Он бросил на нее угрюмый взгляд. – Ведь в этом все дело, не так ли? Тебе неприятен мой вид. Я вызываю у тебя отвращение. – Он тяжело вздохнул и продолжал: – Я надеялся, что все будет иначе. Но коль уж все обстоит именно так, мне остается только ждать. Я уверен, пройдет время… – Он умолк.

Его пальцы нервно теребили прореху в сюртуке – он нечаянно оторвал пуговицу, когда метался в гневе по террасе. Разгладив помятые полы, он сказал:

– Ступай же. Поднимись наверх в спальню и возьми все, что тебе необходимо, из чемоданов и сумок. Я пока побуду здесь и соберусь с мыслями. – Он тряхнул головой и потер виски, на которых вздулись вены. – Ступай наверх и переоденься. Я войду, когда услышу, что ты покинула спальню.

Глава 19

Качаясь на волнах океана, кашалоты – известно, что у них плохое пищеварение, – заявляют о себе глухим ревом и пыхтением задолго до того, как их можно увидеть. Эти звуки, слышимые за много миль вокруг, являются следствием желудочных колик.

Луиза забрала из спальни князя кое-какие вещи – ночную рубашку, пеньюар и комнатные туфли, туалетные принадлежности и платье. Завтра она перенесет свой чемодан в гостиную, а потом что-нибудь придумает. Должно быть, в доме имеется комната для гостей; надо будет разузнать. Она умылась, распустила волосы и расчесала их. В платяном шкафу в дальнем углу зала она отыскала свежие простыни.

Луиза застегивала последние пуговички ночной рубашки, когда услышала, что Шарль д'Аркур поднимается по ступенькам. Он вошел в свою спальню через холл. За стеной раздался шум – он, видно, наткнулся на что-то впотьмах, – и под дверью смежной комнаты вспыхнула полоска света. Все стихло. Луиза уже думала, что сегодня ей больше не придется лицезреть своего мужа. Прошло минут пять, и он приоткрыл дверь между спальней и гостиной как раз в тот момент, когда она стелила простыни на диванчик под окном.

Он остановился на пороге, скрестив руки, прислонившись к дверному косяку и наблюдая за ней. Он успел снять порванный сюртук, а также жилет. Рубашка без воротничка и галстука распахнулась у него на груди. Он был босиком. Очевидно, Шарль переодевался перед сном, но внезапно передумал и решил зайти к ней в комнату. Он стоял, храня тягостное молчание, подобно мрачному циклопу.

Луиза замерла в ожидании. Что ему нужно?

В одной рубашке, без сюртука, он не выглядел таким уж… дородным… Или ей кажется? Его широкая грудь скрывает тучность? Ничего подобного. Он мускулист и подтянут. Выглядит крепким и здоровым. Хромота, как она успела заметить, сегодня не очень его беспокоила. Свою трость Шарль оставил внизу, у входной двери.

Наконец он нарушил молчание.

– За портьерой имеется смежная комната. – Он кивнул в сторону тяжелой драпировки. Луиза думала, что та закрывает южное окно. – Это была комната моей матери. Там давно не убирали и не проветривали, но завтра мы все устроим. – Он произнес это безжизненным, ровным голосом, без тени улыбки. От его любезности, к которой она уже успела привыкнуть, не осталось и следа. Неожиданно Шарль заметил, как бы возвращаясь к прерванной теме: – Итак, мне не дозволено спать с тобой и даже целовать тебя. Интересно знать, какие права на тебя я имею, будучи твоим мужем?

Луиза выпрямилась и хмуро посмотрела ему в лицо. Ну почему он не может оставить ее в покое хотя бы на ночь?

– Мы уже все обсудили во время обеда. Я думаю, что этот вопрос закрыт.

– Я бы хотел к нему вернуться.

– Не вижу смысла. Впрочем, если вы настаиваете на том, чтобы я предоставляла вам услуги такого рода, на что я никогда не соглашусь против воли, то это может быть расценено как своего рода вымогательство. – И, чтобы ее отказ прозвучал достаточно решительно, Луиза добавила, надеясь, что он сию же секунду удалится, как истинный джентльмен: – Или проституция.

Ее речь не произвела на него особого впечатления – Шарль лишь пожал плечами, по-прежнему скрестив руки.

– Называй это, как тебе угодно. Я не собираюсь с тобой спорить. Я здесь, чтобы напомнить тебе, что если в твои планы входит иметь детей, то я вряд ли смогу обеспечить тебе свою часть «услуг», подобно смесителю горячей и холодной воды, если у меня не будет возможности сказать свое слово в этом вопросе.

Луиза нахмурилась, не зная, что на это ответить. Она заметила:

– Я задела ваше самолюбие, вашу гордость. Вот и все. Ничего, переживете.

Шарль посмотрел на нее – мрачный, свирепый взгляд, от которого кровь стыла в жилах, ужасный и одновременно гипнотический. Как холодный взгляд змеи. Он повторил:

– «Вот и все»? – И хмыкнул. – Если бы ты знала истинные размеры моей гордости, то не стала бы отзываться о ней так пренебрежительно. – Он тряхнул головой. – Я стараюсь по мере сил проявлять понимание, но имей в виду: мне это дается нелегко. Да, я оскорблен, обижен, но я не могу сдержать ярость. Будем говорить откровенно: я рассчитывал получить удовольствие от близости с тобой. Изысканное удовольствие. Не говоря уже о том, что ты потрясающе красива.

Красива. Луиза опустила ресницы. Возможно, если бы он сказал «мила» или по крайней мере назвал ее честной и прямодушной…

Он продолжал:

– Глядя на тебя, когда твой взгляд скользит по деревьям и цветам, на твои шелковистые волосы, на ткань платья, струящуюся вокруг твоих ног, я все время помню о том, что ты женщина. Моя женщина.

Ну вот, ко всему прочему он еще и собственник, что Луиза воспринимала как посягательство на ее свободу. Она сдержанно промолвила:

– Да, я догадалась, что вы вне себя, когда вы опрокинули стол и напали на бедную пальму.

Шарль криво усмехнулся и спросил:

– Так что ты предлагаешь?

– Мы уже все обсудили.

– Да, я тоже так думал. Но, похоже, мы не поняли друг друга. Я разрешил тебе спать на кушетке. Но я не знал, что не имею права обнять тебя или коснуться губами твоих губ.

Луизе часто приходилось играть в такие игры и говорить решительное «нет». Нельзя уступать мужчине, когда тот настаивает. Она сказала:

– Я не собираюсь это обсуждать. Будьте любезны, оставьте меня на время в покое.