Рене Бернард - Экстаз в изумрудах Страница 56

— Мой адвокат весьма скрупулезно составил договор о ее обучении, и миссис Эванс — не менее строгий надзиратель, чем Цербер, только еще страшнее.

— Вот и хоро… договор? Мне показалось, вы сказали, что официально никакого обучения нет?

Вид у Хораса был такой, будто его вот-вот хватит апоплексический удар.

— Я не мог не защитить себя от всякого рода инсинуаций! Вы и сами только что упомянули об этом!

— Да, это… правда. — Хорас вынул носовой платок, промокнул лоб и устроил грандиозный спектакль из своего ухода. — Что ж, если позволите высказать мое мнение: это слишком рискованное предприятие! Отошлите ее домой, к родным, доктор Уэст, пока никто не прослышал о вашем договоре и не извратил вашу благотворительность в нечто другое. Избавьте себя от стыда и опасности — не побоюсь этого слова! — быть занесенным в черный список за то, что развлекаете эту девушку со странными прихотями!

— Хорас. — Роуэн похлопал его по плечу. — О чем мне беспокоиться, заручившись вашей дружбой и преданностью, тем более что вы знаете правду. Я ведь могу рассчитывать на вашу дружбу и преданность?

— Конечно, доктор Уэст, но…

— Я не развлекаю эту девушку. В любом случае почему бы не считать мою работу мимолетным экспериментом, который с большой вероятностью даст Ассоциации все необходимое, чтобы в будущем пресекать какие бы то ни было серьезные попытки заблудших женщин? Разве не легче выступать против этого, имея запротоколированный пример?

«Мы оба знаем, что вы не допустите и мысли о том, что женщина может преуспеть на медицинском поприще, Хорас».

— Да! Что ж, можете рассчитывать, что я отведу глаза в сторону, когда вам придется расхлебывать эту кашу! — В дверях доктор Уитфилд задержался, чтобы произвести еще один прощальный выстрел. — Только постарайтесь протоколировать все досконально. На вашем месте я бы еще проследил, как сказываются на ее сосредоточенности и самочувствии месячные. С хрупкой конституцией, усугубляемой женскими недомоганиями, вы можете собрать неопровержимые доказательства ее непригодности. Может, даже в конечном итоге получите медаль от Общества, доктор Уэст!

Роуэн едва не поморщился, но заставил себя улыбнуться:

— Возможно. Всего хорошего, доктор Уитфилд!

Когда старик вышел, Роуэн закрыл за ним дверь и со вздохом прислонился к ней лбом. Из вестибюля доносились приглушенные голоса — Картер помогал гостю одеться.

«И Уитфилд не худший из них… Слава Богу, что Гейл здесь не было…»

— К-как ты мог?

Из потайной двери, скрытой за горкой с предметами старины, вышла Гейл. От досады Роуэн чуть было не швырнул в стену первое, что подвернулось под руку.

«Сегодня явно не мой день».

Глава 25

— С этим подслушиванием, Гейл, пора покончить!

— Вот, оказывается, как ты меня видишь? Шутка, мимолетный эксперимент? И ждешь не дождешься, когда я все брошу и сбегу к тете молить найти мне жениха?

Она стояла в дверном проеме, ведущем в коридор для слуг, и, очевидно, все слышала.

— Я имею право время от времени вести разговоры без твоего вмешательства и оценки! — Роуэн сознавал, что злость была защитной реакций, но мало что мог с собой поделать. — Неужели ты думаешь, что я мог сказать такому человеку, как Хорас, какой вижу тебя на самом деле или кем ты можешь стать? — Он всем своим видом выражал ярость. — И если бы ты на самом деле слушала, Гейл, то поняла бы, что все сказанное было похвалой!

— Что? Ты же сказал, что на деле не обучаешь меня! Что это было бы нелепостью! Сказал, что подписал договор, чтобы защитить себя от неприличных обвинений!

— Я старался по возможности не лгать, Гейл, и потом лишь позволил старому козлу заполнить пробелы по собственному усмотрению.

Роуэн закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Потом, когда снова открыл их, обратился к ней как можно спокойнее:

— Я сказал, что ты не менее талантлива, чем любой известный мне мужчина, и что если бы продолжила успешно учиться, мне бы пришлось рекомендовать академии принять тебя для прохождения дальнейшего обучения! Но я не могу управлять миром, Гейл, и гарантировать, что они пустят тебя на порог. Зато могу бесповоротно уничтожить свою репутацию в медицинском сообществе, сунув им под нос тебя! Ты этого хочешь? Или хочешь, чтобы я втолковывал каждому заносчивому доктору с раздутым самомнением о твоих способностях и великом желании стать медиком? Что вас устроит, мисс Реншоу? Какие требования я должен выполнить, чтобы доказать свои чувства к вам?

— А у тебя и вправду есть ко мне какие-то чувства?

— Сейчас? Ты хочешь, чтобы я сказал это сейчас? В самый разгар очередного миленького спора о паскудстве моего характера? Я крайне устал, потому что провел день у постели жены своего друга, который на моих глазах чуть не стал вдовцом. И когда вернулся домой с надеждой на теплую сцену примирения, вы, мисс Реншоу, заставляете меня усомниться в здравом уме! Ты толкала меня и дергала, Гейл, пока я не растерялся, и больше не знаю, куда я, собственно, иду. Но сейчас? Ты хотела бы, чтобы я раскрыл тебе свое сердце сейчас?

— Нет! Да! — Она в испуге прижала ладони к щекам. — Я уже не знаю, чего хочу! Я забыла, кто я есть! И ничего не хочу от тебя слышать! Ты такой очаровательный и находчивый! Уитфилду ты говоришь то, что хочет услышать он, своим пациентам — то, что нужно им, а что мешает сказать мне ту сладкую ложь, которую, как ты полагаешь, жажду услышать я? Не беспокойся! Тебе не нужно мне ничего доказывать! Я и так достаточно глупая, чтобы верить и принимать за чистую монету все, что ты говоришь!

— Ты невозможная! Почему не можешь понять, что я всего лишь пытаюсь защитить тебя?

— Мне не нужна твоя защита!

— Еще как нужна! Леди не должна выходить на люди без перчаток, тем более не должна прикасаться к рукам постороннего мужчины! Все эти снобы-доктора увидят в этом не желание стать медиком, а отклонение от нормы или, хуже того, примут тебя за сбившуюся с пути потаскуху!

— Да как ты смеешь?!

Гейл едва не задохнулась от потрясения.

— На вот, возьми! Это подарок, о каком мечтает каждая пустоголовая блудница! Вот! Возьмите его, мисс Реншоу! Вот что я думаю о вас на самом деле! Возьмите этот чертов подарок и оставьте меня в покое! Ибо, клянусь, сегодня не мой день!

Он швырнул сверток на стол. От зловещего стука на столе задрожали перья и лампы. Голова раскалывалась от очередного приступа мигрени. Роуэн взял из верхнего ящика стола один из приготовленных бумажных пакетиков и сунул в карман.

— Пойду навещу одного из друзей и посмотрю, не смогу ли прояснить голову. Оставайся здесь, Гейл. Все кончено.