Стефани Слоун - Ангел в моих объятиях Страница 56

Сара отдернула руки, ноги у нее подкосились, и, покачнувшись, она села на перевернутое ведро.

— Мужчины, как правило, не отличаются постоянством, Сара, — спокойно сказала Клер. — И когда они получают то, чего добивались, они…

— Продолжай, — потребовала Сара.

— Послушай, Сара, боюсь, лорд Уэстон получил что хотел, тогда в лесу у дороги в бухту, — сказала Клер и нахмурилась.

Сара оперлась локтями о колени и обхватила голову руками.

— Нет, этого просто не может быть.

— Прости, дорогая, — с горечью сказала Клер, затем раздался неприятный скрежет и шорох юбок, когда она, протащив ведро по каменному полу, уселась рядом с подругой.

— Я знаю, что он неравнодушен ко мне, — возразила Сара, — я прочитала это в его глазах.

Сара уставилась в пол, и взгляд ее упал на легкие шелковые бальные туфельки Клер.

— Мне так жаль, Сара. Я ни о чем так не сожалела в своей жизни.

— И что теперь делать?

— С Уэстоном? У меня есть парочка идей, но в обоих случаях фигурирует… острый нож.

Сара опустила руки на колени и заглянула подруге в глаза.

— Как я могу вернуть его?

— Сара, дорогая, — ответила Клер, убирая выбившийся локон, который прилип к заплаканному лицу девушки, — начнем с того, что он никогда не был твоим.

И тут Сара разрыдалась. Это были уже не слезинки, которые медленно катились по щекам, когда она появилась на кухне, а горячие нескончаемые потоки слез, угрожавшие затопить все вокруг.

— Пошел он в задницу!

Такое вульгарное выражение из уст Клер отрезвило и шокировало Сару.

— Вот что мы сделаем, — сказала решительно Клер.

С воинственным, не терпящим возражений видом она встала и, дернув Сару за руку, заставила ее подняться. Она привела в порядок ее волосы, наматывая на палец выбившиеся локоны и укладывая их на место с помощью ее же шпилек, которые она вытаскивала и вновь закалывала, пока не осталась довольна результатом.

— Ты сейчас поднимешься наверх и будешь веселиться весь вечер.

Она замолчала, взяла чистую тряпочку и начала тщательно вытирать мокрые щеки Сары, чтобы от слез не осталось и следа.

— Ты поняла меня? Сейчас же иди наверх и веселись на ежегодном балу Беннингтонов так, как будто это последний бал в твоей жизни.

— Но, Клер, я никогда не любила балы, ты же знаешь, — безжизненным голосом сказала Сара.

Буря эмоций, излившаяся рыданиями, опустошила ее, лишила сил, и эта пустота, разливаясь и ширясь внутри, сковала все тело.

Клер продолжала свои манипуляции с тряпочкой.

— Но он об этом не знает, не так ли?

Сара выхватила из рук Клер пропитанную слезами тряпочку и громко высморкалась.

— И как мне это поможет?

— Мне кажется, твоя, мама не смогла тебе как следует объяснить подобные проблемы, дорогая, — поддразнила ее Клер, затем заключила подругу в теплые объятия и крепко прижала к себе, на вдруг отстранилась от нее, смотря прямо в глаза яростно горящим взглядом. — Ты пыталась быть честной и посмотри, что из этого вышло. Но теперь ты будешь пользоваться тем особенным даром, которым Бог наделил всех женщин, — заставишь мужчину расплачиваться.

Несомненно, честность имела свои преимущества.

Например, Сара точно знала, какие из ее внешних данных могут привлечь внимание противоположного пола.

Только не ноги. Они были стройными и красивой формы, но несколько коротковаты. С бедрами и ягодицами все было в полном порядке, но Сара так и не смогла отработать походку, которая подчеркивала бы эти достоинства.

Ну что сказать о груди? Сама она не видела ничего особенного в этой парочке, но часто замечала похотливые искорки в глазах мужчин, когда они смотрели на ее грудь.

Сару это раздражало, но где-то в глубине души она жалела глупцов, которые лишаются разума, по сути, из-за двух выступающих бугорков плоти.

— Давай покажи их, — прошипела Клер, улыбаясь Грегори и мистеру Диксону, которые направлялись в их сторону.

Когда женщины вышли из кладовки, Сара не была до конца уверена, что сможет следовать плану, который они придумали.

Но теперь она точно знала, что ничего не получится.

— Ты не предупредила меня, что мистер Диксон будет здесь, — прошептала Сара и, раскрыв веер, прикрыла грудь.

Клер бросила быстрый взгляд туда, где в противоположном углу зала стояли лорд Уэстон и Кармайкл, оживленно беседуй с девушками из самых знатных семей Лалуорта, которые считались завидными невестами сезона.

— Надо использовать шанс, когда он появляется.

— В этом-то и проблема, — пробормотала Сара и, сложив веер, с большой неохотой опустила его вниз, в то время как этот гнусный человек приближался к ней в сопровождении мужа Клер.

Она бросила взгляд в сторону Уэстона, но не успела понять, смотрит он на нее или нет.

Ей хотелось только одного — дать пощечину Маркусу и утонуть в потоке собственных слез.

Это он виноват, что она оказалась в таком унизительном положении, а что еще хуже, — она позволила ему это сделать.

Но чего он добивался? Сара не понимала, почему Маркус был так жесток с ней.

— Леди Беннингтон, мисс Тисдейл, — приветствовал дам мистер Диксон с низким поклоном.

Клер незаметно подталкивала Сару сзади сложенным веером. Настойчивость подруги наконец возымела действие — Сара выпрямилась, прогнувшись в спине, и выпятила грудь, втайне надеясь, что это было не очень вызывающе.

Судя по выражению лица мистера Диксона, она добилась желаемого результата.

— Разрешите пригласить вас на танец, мисс Тисдейл? — спросил он, изо всех сил пытаясь смотреть ей в глаза.

Но напрасно, он не мог оторваться от ее груди.

«Черт подери», — обреченно подумала Сара, но позволила взять ее за руку.

— С удовольствием.

Итак, началось…

Сам процесс ухаживания всегда был ей неприятен, но самое худшее — это необходимость постоянно притворяться.

Кто-то лжет о своих предпочтениях в еде и напитках, чтобы казаться милым. Кто-то выставляет себя в выгодном свете, придумывая несуществующие таланты и увлечения, надеясь убедить претендента в мужья, что только она достойна быть матерью его детей. Ложь порождает ложь, и так до бесконечности.

— Чудесный вечер, не правда ли? — произнес мистер Диксон, сопровождая Сару на середину зала.

— Да, замечательный, — согласилась она, сказав это таким елейным голосом, что самой стало противно.

Ложь на лжи — и все в течение тридцати секунд, и ради чего?

Ради того, чтобы заставить Маркуса пожалеть об унижении, которое она пережила по его милости?

Временами Саре казалось, что она единственный разумный человек во всей Англии.