Юдифь Готье - Жемчужина страсти Страница 56

— Я пожалел и почтил его старость, — говорил он про себя. — Но разве такой человек заслуживает жалости?

Однако среди этих порывов гнева и тревоги он плохо подавлял чувство глубокой радости. Он приблизится к ней, увидит ее, еще раз услышит этот голос, которого так жаждал его слух! Возможно ли это? Его сердце трепетало в груди, улыбка играла на губах. Он видел только ее.

— Это воля судьбы, — говорил он про себя, — она не допустила меня удалиться от Киото, предчувствие говорило мне, что я ей понадоблюсь.

Что же он рассчитывал предпринять для защиты священного города против врагов, силы которых были, конечно, значительны? Он не мог бы этого сказать. Тем не менее, он не сомневался, что восторжествует над своими противниками, кто бы они ни были. Бывает могущественная воля, которая господствует над событиями. В битве она увлекает сражающихся, пробуждает их мужество и делает их сильными. Принц Нагато чувствовал в себе такую непобедимую волю. Чтобы спасти ее, ему казалось, что он способен один рассеять целую армию.

Кизаки

Киото находился всего в пяти милях от лагеря Гиэяса, но принц Нагато велел своим людям сделать крюк, чтобы не въехать в город со стороны Фузими, занятого победителями. Они достигли озера Бивы и поехали вдоль его берегов.

Начинало светать. Повсюду на земле было еще темно, но небо и вода белели; там и тут поднимался легкий туман.

Озеро имело форму музыкального инструмента, называемого бива. Оно тянется за горами, которые окружают Киото и отделяют его от города. Часть, изображающая шейку гитары, удлиняется, становится тоньше, переходит в реку и, описывая полукруг, входит в Киото с южной стороны.

По приказанию генерала Санада-Саемона-Йокэ-Муры, генерал Яма-Кава должен был расположиться лагерем, со своими пятью тысячами солдат, на берегу озера, у подошвы гор. Но по мере того, как принц Нагато продвигался вперед, в нем росла уверенность, что Яма-Кава покинул позицию. Он находил следы лагеря, пепел потухших костров, ямки от столбов палаток.

— Что же это означает? — говорил он про себя. — Если генерал покинул свой пост, значит, опасность отозвала его в другое место. Может быть, битва уже началась, может быть, все уже кончено, и я приеду слишком поздно?

При этой мысли принца охватила страшная тоска, и он погнал лошадь к горе, по дикой и почти неприступной тропинке. Если удастся взобраться наверх, он достигнет Киото за несколько минут, вместо того, чтобы тратить часы на длинный обход по берегам озера и реки.

Лоо первый бросился за своим господином. Вскоре все матросы последовали за ним, позвав сначала авангард. С большим трудом достигали гребня холма, который неглубокой извилиной соединялся с другой, более высокой вершиной. Это была гора Уджи[22], на которой возделывают самые нежные сорта чая.

Западный фруктовый сад, где происходило поэтическое состязание с Кизаки во главе, был расположен на этой горе. Принц увидел перед собой эту ограду, перескочил через нее на лошади и проехал во фруктовый сад; так было ближе.

Деревья были обременены плодами, слишком тяжелые ветки склонялись к траве.

Принц остановился на краю площадки, откуда открывался город, как раз на том месте, где несколько месяцев тому назад к нему подошла царица и говорила с ним со слезами на глазах.

Он бросил быстрый взгляд на Киото.

Из разных точек поднимался черный дым. Он виднелся также и внутри ограды даири. Значит, подожгли дворец и город. Крепость Низио-Нозиро, на реке Дикого Гуся, была в осаде. Ее, без сомнения, защищали Небесные Всадники. Микадо, наверное, спрятался за ее укреплениями. Дальше, с другой стороны города, завязалась борьба между солдатами Яма-Кавы и Гиэяса. Эти последние уже почти овладели Киото. Яма-Кава держался еще в восточной части города, но во всех других точках развевалось знамя Гиэяса.

Принц Нагато, сдвинув брови, пожирал взглядом картину, которая разворачивалась у его ног. Полный гнева, он до крови кусал себе губы, но сохранил ясность ума и хладнокровно обсуждал положение дел.

Когда война происходит в городе, сражающиеся невольно рассыпаются; изгибы улиц, их узость заставляют их разделиться. Битва раздробляется, ее движения теряет единство. На каждой улице, на каждом перекрестке происходит своя особенная, отдельная борьба, и борцы не имеют понятия о положении соседнего сражения.

Принц Нагато сейчас же понял преимущества такого хода битвы. Его маленькое войско, ничтожное в равнине, где была бы видна его малочисленность, стремительным натиском могло произвести выгодный эффект, напав на врага сзади и, может быть, внеся смятение в его ряды.

Принц быстро решился. Он позвал своих людей, которые с трудом нагнали его. Потом бросился на другой склон высокого холма с криком:

— За мной!

Спуск был очень опасен, но энергия людей, казалось, сообщалась лошадям. Они благополучно достигли подножья склона, потом со страшной стремительностью бросились на улицу, которая больше всех была запружена солдатами.

Шум от быстрого галопа по мостовой был страшный. Солдаты обернулись, увидели улицу, полную всадников, и с тем инстинктивным страхом, который испытывают пешие перед конными, они хотели посторониться. Произошло смятение. Они опрокидывали друг друга, стараясь овладеть поперечными переулками. Всадники сделали несколько выстрелов, что еще больше ускорило бегство пеших. В одну минуту улица была свободна, а беглецы разносили тревогу в соседние кварталы.

Враг подумал, что попался между двух армий.

Улица, в которую бросился Нагато, была очень длинная и проходила почти через весь город. На конце ее была маленькая площадь. По другую сторону этой площади улицы, выходившие на нее, были заняты солдатами Яма-Кавы. Противники столкнулись на самой площади.

Битва только что началась. Несмотря на малочисленность, приверженцы Фидэ-Йори не отступали.

У площади принц остановился, он был хозяином улицы, ее нужно сохранить.

— Пусть двадцать человек отправятся защищать другой конец этой улицы, — закричал он, — и по два человека станут у каждого переулка, который выходит на нее. Теперь надо дать знать солдатам Ямы-Кавы, чтобы они постарались соединиться с нами.

Райдэн бросился через площадь, на него посыпался град стрел, лошадь его упала. Матрос поднялся, он был ранен, но мог достигнуть другого конца площади.

Раздался залп из мушкетов, уложив несколько человек. Перед улицей, занятой принцем, образовалось пустое пространство. Неприятельские солдаты столпились вокруг своего начальника и советовались. Они решили удалиться в соседние улицы и покинуть площадь.