Сычев К. В. - Роман Брянский Страница 57

– Да это же богохульство! – вскричал Порфирий. – Да за такие слова…

– Успокойся, владыка, – улыбнулся брянский воевода. Ему понравилась смелость Милорада. – Нечего тебе волноваться в нашем городе! Мы, слава Господу, вместе с отцом Игнатием, не внушаем нашим людям смирение и покорность татарам…Я думаю, что Божий гнев не вечен. А если мы не будем плакать и предаваться отчаянию, извлечем правильные уроки из всех поражений да станем собирать сильные войска против татар, тогда и наш могучий Господь будет к нам милосердней!

Раскрасневшийся черниговский епископ хотел еще поспорить, но в это время к нему подошла Варвара.

– Отведай-ка, владыка, медовухи моей рябиновой, – промолвила она. – Для тебя одного ее приготовила. Я знаю, какой ты славный ценитель моих напитков. Ничего лучше я пока не варила!

– Да ну! – обрадовался Порфирий и сразу же забыл о предмете спора. – Давай-ка скорей своей медовухи, с радостью откушаю! – И он протянул руку к большой серебряной чаше.

ГЛАВА 23

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Княжич Роман с отцом, семейством и своими дружинами объездили ранней весной 1241 года едва ли не всю Польшу, передвигаясь от города к городу. Как только князь Михаил Черниговский узнавал о появлении в опасной близости татар, он тут же срывался с места и вместе с семьей уезжал подальше, в глубь чужих земель. Глубоко религиозный, слепо веривший православным священникам, князь Михаил полностью предался своему духовнику отцу Питириму и прислушивался только к его советам. Отец Питирим внушил великому князю, что нашествие татар есть не что иное, как небесная кара русскому народу за безверие, сохранение языческих обычаев и нежелание полностью соблюдать православные обряды.

– Погрязли в грехах русские люди, – говорил священник. – Устраивают нечестивые игры на радость бесов, не ходят в Божью церковь, подвержены суевериям…Плохо молятся Господу и больше верят в назойливых бесов, домовых, леших и перунов!

Напрасно князь Михаил и его домочадцы пытались вначале возражать.

– Вся моя семья и прислуга ходят в святую церковь и молятся по православной вере…Присматриваем и за простонародьем, – говорил великий черниговский князь. – А значит, наши люди не нарушают церковных правил…

– А как же тогда Иванов день? – спрашивал Питирим. – Разве подлый народ не собирается в лесах «в ночь на Купалу»? Разве не устраивают ваши люди бесовские игры с бесстыдным «умыканием» женщин? И совокупляются там как скот, вповалку, кто с кем не захочет?

Против таких слов великий князь не находил ответа. Да, грешный обычай есть! А за одним обычаем тянутся еще и еще привычки и суеверия…Значит, грешен русский народ!

Побывав в Царьграде, многие русские священники набрались там такой книжной мудрости, что стали проповедовать в церквях во время богослужения близкий конец света. Оттуда, из Византии, почерпнул свою мудрость и отец Питирим. Он рассказал великому князю о неких священных книгах, где предсказывался Страшный суд на русской земле. Истекает, якобы, предопределенный Богом день, когда разверзнутся железные ворота далеких Хазарских гор, запечатанные еще Александром Македонским, выйдет из них страшный видом, многочисленный и непобедимый народ Гог-Магог и пройдется карающей десницей по русской земле.

– Беги, князь, спасай свою семью, своих детей и собственную жизнь, – говорил духовник. – Тебе самому не грозит небесная кара, потому как ты благочестив и набожен. Отсидишься, пока не иссякнет сила того чужеземного народа, а там приедешь назад, и все вернется «на круги своя»!

Вот почему и бежал Михаил Черниговский от татар, уклоняясь от любых с ними столкновений.

– Если эти враги непобедимы, ибо исполняют волю Господню, – рассуждал про себя великий князь, – какой смысл сражаться с ними! Бесславно погибнешь, сражаясь против воли Бога, и семью свою погубишь!

Так и получилось, что смелый воитель, не боявшийся жара самых жестоких битв, стал, к ужасу и отчаянию своих подданных, беглецом! Даже многие дружинники князя Михаила не хотели странствовать с ним по просторам заснеженной Польши.

– Уж лучше бы «костьми полечь» на родной земле, чем ходить с таким позором перед русским народом! – возмущались они.

Уже и князь Даниил Романович с братом Василием отъехали в свою Галицию, а Михаил Черниговский все не решался повернуть свои отряды на Русь.

Княжич Роман был тоже очень недоволен поведением своего отца. Ему надоела чужбина, молчаливые, но достаточно хорошо зримые укоры своих младших дружинников.

– Ну, что, батюшка, когда же мы вернемся домой? – спросил он как-то на одной из остановок. – Уже давно ничего не слышно о татарах. Говорят, что они ушли в поход на тщеславных венгров и всю свою силу с собой увели. Разве не пора нам в Чернигов и Киев? Может, эти татары сломают свои волчьи клыки в Венгрии и бесследно рассеются по всему свету? А мы тогда возродим свои несчастные земли!

– Погоди, сынок, – отмахнулся Михаил Всеволодович. – Нет пока надежды на избавление от этих врагов. Мне только что сообщили из Венгрии, что татары разбили их короля! Бежал этот Бела далеко на запад! Как я вижу, не одни мы грешны перед Господом! А если татары вернутся в наши земли? Они нас раздавят как жалких мух!

– Однако же лучше погибнуть с земным почетом, как это сделал в Галиче славный князь Ростислав, чем скитаться по всему миру как трусливые женки! – возразил Роман. – Ведь мы – воины, защитники русской земли!

– Да, мы – защитники, но против обычных врагов! – покачал головой князь Михаил. – Но сражаться, вопреки Божьей воле…Я никогда не пойду на такое!

– Так разве эти татары встали против нас вместе с Богом? – возмутился Роман. – Да татары есть презренные безбожники! Неужели бы Господь возложил свой карающий меч в руки язычников? Это идет не от праведного ума!

– Молод ты еще, княжич, – вмешался в разговор вездесущий поп Питирим, – чтобы судить дела нашей православной церкви! Если сказано, что татары карают русский народ за тяжкие грехи, значит, так и есть! Прав твой батюшка, если следует советам нашей православной церкви. Нельзя лишать себя праведности на грешной земле! Запомни: не всем уготован небесный рай!

Роман склонил голову в угрюмом молчании. Ему уже давно надоели доводы отца Питирима, да и не верил он в них. Хитрые глаза ученого грека, не выдерживавшие прямого взгляда княжича, вызывали у него раздражение и досаду.

– Да, пока этот поп с нами, – думал расстроенный Роман, – мы будем бесславно разъезжать по всему свету, как неприкаянные странники, на всеобщее посмешище!

И княжеский караван продолжал свой путь. Впереди во главе полутораста всадников ехал верхом князь Михаил рядом с сыном Ростиславом. За ними следовал на телеге поп Питирим со своим дьячком и церковным имуществом, которое священник сумел своевременно вывезти из Чернигова и Киева. В теплой повозке священника ехала и кормилица с младенцем – дочерью княжича Романа. Рядом катили повозки с имуществом князя Михаила и его семьи: одеждой, книгами, столовым серебром. Княжич Роман отстал на полторы-две версты от отца и со своими младшими дружинниками охранял телегу, на которой сидела княгиня Агафья с невесткой Анной и младшими сыновьями Симеоном и Юрием. Замыкал шествие отряд княжича Мстислава со своими младшими дружинниками, которые, в свою очередь, окружали большой обоз с продовольствием.