Кэндис Герн - Ярмарка невест Страница 57

Пока бабушка обдумывала ответ, Верити наблюдала за ее лицом. Рот старухи сложился в жесткую складку, узловатый палец постукивал по губам. В комнате стояла тишина. Слышалось только потрескивание дров в очаге да редкое гуканье ребенка Доркас Маддл.

Когда бабушка Пескоу была наконец готова заговорить, она наклонилась, чтобы поставить свою чашку на старый табурет. Потом выпрямилась, положила полные руки на подлокотники кресла и посмотрела на Верити прямым проницательным взглядом.

– Старый Ник Треско был единственным свидетелем пожара, – сказала она. – Он рассказал свою сплетню и ушел из Пендургана с половиной слуг. Джаго и Атвенна Ченхоллз, они и их семья ценят свое место и никогда не разносят сплетни о том, что делается в большом доме. А Мэри Трегелли, та будет верна до могилы. Значит, у нас есть только слова старого Ника о том, что там произошло.

Она немного прищурилась и, казалось, обдумывала свои мысли.

– Скажу честно, – бабушка заговорила вновь и тяжелым взглядом посмотрела на женщин, как будто ожидая, что они начнут возражать ей, – сначала я в это не поверила. Сначала. – Она остановила взгляд на Верити. – Но потом Джеймс повел себя так, как будто сделал это. Никто не видел, чтобы он сожалел. Просто он становился все мрачнее и злее. Он вел себя так, будто был убийцей, вот к нему и относятся как к убийце. Он столько лет никогда не отрицал этого.

Верити без сил откинулась на спинку стула. Ее охватило такое облегчение, что она почувствовала, как на глазах появляются слезы. Успех был у нее в руках, потому что бабушка Пескоу тоже когда-то сомневалась в вине Джеймса.

Верити несколько раз прерывисто вздохнула, стараясь не заплакать и не подтвердить тем самым подозрения Кейт о ее мотивах.

– То, что Джеймс никогда не отрицал этого, – сказала Верити, и голос ее дрожал сильнее, чем ей бы того хотелось, – еще не значит, что он это сделал. Вы говорите, что он стал злым. Вы не подумали, что, может быть, его злобный вид прикрывал боль? Я говорю вам всем, что я знаю – действительно знаю! – что произошло в тот день во время пожара. Я не могу открыть то, что мне известно. Хочу только сказать вам, что его нельзя винить. Он не мог спасти ни мальчиков, ни Ровену. Это было невозможно.

– Как это невозможно? – презрительно усмехнулась Кейт. – Он был там. Прямо там!

– Больше я ничего не могу вам сказать. Только то, что он не moг ничего сделать. Он не мог их спасти, и это мучит его уже почти семь лет.

– Но...

– Кажется, я понимаю, – заявила бабушка, подняв руку, чтобы заставить Кейт замолчать. – Я думаю, вы говорите о том, что на войне с Джеймсом что-то случилось. Что-то пострашнее пули в ноге.

Значит, о ранении в ногу им известно, но неизвестно о том, как это произошло.

– Да, кое-что случилось, но большего я сказать не могу. Просто вспомните мальчика, которого вы знали, и подумайте, возможно ли, чтобы он превратился в чудовище, которое способно было убить своего ребенка и жену.

– Он всегда был гордый, – сказала бабушка. – Не похоже, чтобы Джеймс сознался в какой-то... в какой-то слабости. Я согласна с тобой, девочка.

Старая женщина посмотрела на Верити, и у той возникло чувство, как будто она заглянула ей прямо в сердце. У Верити вспыхнули щеки, и она опустила глаза, пока старая женщина не увидела больше, чем следовало.

– Ну надо же, – усмехнулась бабушка, – Джеймс нашел в тебе прекрасного защитника, Верити Озборн.

Глава 10

По просьбе Алана Полдреннана Джеймс и Верити поехали верхом в Босрит.

– Верити, должно быть, скучно в Пендургане, – сказал он. – Я уверен, мама будет очень рада, если вы оба приедете к нам на чай.

Погода в день визита выдалась отличная. Подъезжая к Босриту, Верити и Джеймс еще издали увидели Алана Полдреннана, поджидавшего гостей у входа в свой дом.

Босрит был построен немногим менее ста лет назад, во время правления Георга I, и Джеймс, выросший в таком старом поместье, как Пендурган, считал этот дом, которому всего несколько сотен лет, вполне современным.

И действительно, дом Алана выглядел современно. Он был построен четко, компактно, симметрично и разительно отличался от громоздкой гранитной массы Пендургана.

– Боже мой, – сказала Верити, когда они въехали на гранитную подъездную дорожку, – как же он похож на мой родной дом.

– На твой дом?

– Дом моего отца в Линкольншире был почти таким же: красный кирпич, ряды окон с белыми переплетами, портик с колоннами, увенчанный простым фронтоном. Как мило!.. – В голосе Верити послышалась грусть, мечтательная улыбка тронула губы.

– Ты скучаешь по своему дому? – спросил Джеймс.

Когда Верити повернулась к нему, улыбка ее стала шире.

– Немного. Но наш кирпичный дом стоял в цветущей зеленой долине, а за крохотной лужайкой Босрита та же скалистая пустошь, которую мы видим из Пендургана. Это совсем не похоже на Линкольншир. – При этих словах Джеймс нахмурился, и Верити поспешила добавить: – Я не говорю, что Пендурган и Корнуолл не так красивы, как Линкольншир. Они хороши. Но они другие. Если ты не скажешь капитану, – проговорила Верити с луковой улыбкой, – признаюсь тебе, что Пендурган больше соответствует своему месту, чем Босрит. Пендурган кажется выросшим прямо из земли. Босрит, каким бы очаровательным он ни был, выглядит так, как будто его несли из другого места, а здесь уронили.

Джеймс усмехнулся, представив себе, как большая птица, пролетая, роняет дом в пустоши. Или Корморан, или другой сказочный великан. Это так развеселило Джеймса, что, когда они подъехали к входу, он по-настоящему улыбался.

Когда они натянули поводья и остановили лошадей, Алан крикнул:

– Добрый день!

Капитан протянул руки и взял Верити за талию, чтобы помочь ей спуститься с седла.

Было ли это воображение Джеймса, или же руки Алана задержались на ее талии дольше, чем нужно? А может быть, Джеймс был излишне чувствителен, потому что Верити сегодня выглядела особенно красивой. Он заметил это, еще когда они выезжали из Пендургана. На Верити была все та же старомодная зеленая амазонка и черная касторовая шляпка с коротким выцветшим зеленым пером, которые она надевала всегда, когда ездила верхом, но в ее глазах появился какой-то новый свет, который лишал Джеймса сил.

Может быть, Верити постаралась что-то сделать со своей внешностью, чтобы лучше выглядеть при посещении Босрита? Не облегает ли зеленый бархат изгибы ее тела плотнее, чем обычно? Почему она так радостно улыбается Алану? Не в честь ли ее приезда Алан так возбужден?

Хорошее настроение Джеймса заметно испортилось. Он слез с коня, отдал поводья ожидающему конюху и стал подниматься по лестнице портика. Верити шла под руку с Аланом, который вел ее в холл.