Кристина Дорсей - Море желания Страница 57

Он снова выругался и снова закрыл глаза. Может ли все-таки оказаться так, что именно Меридит и есть та самая женщина, что погубила Джона? Этот ангел с чувственностью дьявола…

– А, вот ты где! Я уже обшарил весь корабль!

Джайред воззрился на своего кузена пристальным взглядом.

– Да. Вот он я.

– Я только что был на палубе. – Даниэль прервался, чтобы налить себе стакан грога. – Кажется, мы пережили шторм почти без потерь.

– Да. Пережили.

Даниэль некоторое время колебался, прежде чем сесть на скамью неподалеку от Джайреда, и затем спросил несколько обеспокоенным тоном:

– Мне кажется, я слышу в твоем голосе, дорогой кузен, нотки неудовольствия?

– Минувшей ночью на счету был каждый человек, но тебя среди команды я что-то не видел.

– Я был внизу, пытался переодеться. В конце концов, я не моряк, прости.

– Но и не джентльмен. – Джайред отвернулся, намереваясь прекратить этот бесплодный разговор, но обиженный Уэллис мгновенно вскочил.

– И на чем же основывается столь нелестное заключение? – Тут же усилием воли он взял себя в руки, снова сел и даже сделал глоток грога, после чего аккуратно вытер рот кружевным платочком.

– Та первая веревка, что была брошена за борт, предназначалась Меридит. А ты схватил ее!

По лицу Даниэля расплылась широкая улыбка.

– И это все? Ты думаешь, что я не с должным вниманием отнесся к твоей пассии?

Отбросив назад стул так, что он ударился о деревянную стену, Джайред вскочил и, оперев кулаки на стол, грозно склонился над кузеном. Каждое слово, произносимое им веско и внятно, падало как камень:

– Кто она мне – тебя не касается, но она – леди и уже только поэтому заслуживает уважения и защиты. Блэкстоуны никогда…

– Но тут маленькая ошибочка, дорогой кузен. Мы оба знаем, что я, так сказать, не настоящий Блэкстоун. Ты сам вчера указал мне на это.

В ярости Джайред смахнул со стола все, что на нем было.

– Это просто ошибка, несдержанность! Я был очень зол тогда.

– Конечно, во всем виновата твоя натура. Я прекрасно тебя знаю, но все же вчера, я думаю, был не тот случай, чтобы бросать в лицо человеку «бастард». Это было сделано совершенно сознательно.

– Черт, да ведь ты сам знаешь, что это неправда! – Джайред из всех сил ударил кулаком по столу. – Мы же тогда все договорились – Джон, ты и я, – что твою незаконнорожденность будем держать в секрете, правда?

– Да. – Даниэль заиграл кружевом манжет. – На безупречной репутации клана Блэкстоунов не должно быть, конечно, ни одного пятна.

– Ты же знаешь, что не поэтому!

– Не пытайся убедить меня, что это было сделано, чтобы пощадить мое самолюбие, – лицо Уэллиса побагровело от гнева. – Я лучше знаю!

– Да, ты и тетушка Рози, это правда.

– Ах, дражайшая матушка и ее предсмертное признание! Она, видите ли, не могла умереть, не признавшись в страшной тайне моего происхождения! Ведь не она же оставалась жить после этого на свете! Ах, как трогательно! Рассказать грязненькую историю и спокойно отправиться к праотцам! – Даниэль в упор посмотрел на Джайреда. – Но поскольку на белом свете остался жить я, то теперь до смерти буду знать, что я бастард! Бастард! И я даже не могу похоронить эту постыдную тайну в своей душе, ибо матушке, видишь ли, понадобилось исповедаться аж перед тремя свидетелями!

– Но мы никогда не напоминали тебе об этом!

– Может быть и так. Но я всегда знал, что вы обо мне думали.

Джайред стал нервно мерить шагами кают-компанию.

– И все же в некоторых вещах ты не прав, – начал он, признавая в глубине души, что в некоторых вещах несчастный кузен прав, и даже очень. – Во-первых, тетя Рози не рассказывала тебе «грязненькой» истории. Она поведала историю измученной, сломленной души, и эту историю мы с Джоном никогда не обращали против тебя.

Когда умерла тетушка Рози, всем троим мальчикам было по тринадцать лет. Родители Джона и Джайреда и тогда уже жили в Чарлзтауне, куда почему-то никогда не приезжала Рози. Она вообще не любила и чуждалась людей и всегда носила траур. В черное платье она оделась четырнадцать лет назад, с тех пор как умер ее муж.

Должно быть, она очень его любила, и Джайред даже однажды слышал разговор об этом между своими родителями, когда они были в библиотеке и не знали, что под окнами стоит их непослушный сын. Историю он услышал душещипательную. Однажды летом, как и было принято у богатых плантаторов Чарлзтауна, Рози поехала на летний сезон в Нью-порт, где встретила Александра Уэллиса, за которого и вышла замуж, даже не поставив в известность семью. А через несколько месяцев вернулась в Ройял-Оук беременной вдовой в страхе, что ее вообще выгонят из дома. Этот Уэллис был всего-навсего ремесленником. Узнав об этом, мать Джайреда всхлипнула и грустно добавила: «Какой позор! Так опуститься!»

Итак, все трое – Джон, Джайред и сын Рози, Даниэль, – росли со знанием того, что с Рози что-то не в порядке, но никогда не подвергали сомнению ее историю до того злополучного дня, когда однажды она не вернулась с верховой прогулки в долину. Прогулки верхом были единственной радостью Рози, и ездила она прекрасно – словом, никому и в голову не пришло броситься ее искать. Но когда на небе догорели последние лучи заката, первым забеспокоился Джон.

Кузены оседлали лошадей и помчались по ее следу в густой, уже покрытой инеем траве. Вскоре они обнаружили лошадь, мирно пощипывающую траву, а затем увидели и Рози. Она лежала неподалеку на земле, упав с лошади, с синим от падения лицом. Когда они подбежали, то увидели, что изо рта у нее течет тонкая алая струйка.

– Он следом… Он пришел забрать меня… – бормотала она какие-то бессвязные фразы, несмотря на уверения мальчиков, что теперь она в безопасности и все будет хорошо. Она неожиданно схватила руку сына и, словно в горячке, принялась изливать перед ним душу. Тогда-то она и поведала о том, что четырнадцать лет назад ее изнасиловали, и о том, что с тех пор жила во лжи. Это стало навсегда позором и мукой Даниэля.

– И все же вчера вечером, – вернул Джайреда к действительности сухой голос Даниэля, – когда ты так назвал меня, я понял, что…

– Я назвал тебя бастардом, как назвал бы любого в подобной ситуации! Любого, обманувшего меня человека, понимаешь?!

– Я, кажется, называл побудившие тебя к тому причины.

– Но, черт тебя побери, Джон был моим любимым братом, и я имел право первым знать все о его смерти! Где! Когда!

– И кем.

Джайред с отчаянием запустил пальцы в нечесаные с утра кудри.

– На что ты опять намекаешь?!

– Послушай, Джайред, и признайся: ведь мы оба думаем сейчас об одном и том же – о женщине с обликом ангела… Кем же может быть эта таинственная леди Синклер как не Меридит Банистер?