А. Айнгорн - Огненная лилия Страница 57

— Онор! Проклятие! Брось лук, сумасшедшая! — голос Монта неприятно отозвался у нее в мозгу, словно скрежет несмазанного замка. Она выпустила стрелу, поразившую одного из солдат, но не Монта. Она выхватила из колчана другую, но нет, недостаточно проворно! Прогремел сигнал тревоги, и на звук горна появилось подкрепление. Онор вскрикнула. Она поспешила, не успела хорошо натянуть тетиву, и стрела вонзилась в землю в двух шагах от нее, никого не задев. Не прошло и десяти секунд, как ее схватили и разоружили.

Она жалобно, виновато глянула на Волка, всем своим видом говоря: «Видишь же, я старалась как могла».

Монт приблизился к ней и брезгливым жестом откинул волосы, закрывшие ей лицо. Солдаты отпустили ее, и она осталась сидеть на земле, исподлобья глядя на законного мужа.

— И это моя жена, — проговорил он. — И почему я сразу не отправил тебя под суд?

— Должно быть, потому что знал, что я невиновна.

— Невиновна? Ты сама признала свою вину, когда согласилась на мои условия.

— Ерунда, Максим. Я не хотела огласки, раз, и не хотела затяжного процесса, это два. Вот и все. Я хотела уехать, как можно скорее. А ты был досадной помехой.

— Боюсь, Онор-Мари, я и сейчас для тебя досадная помеха, — съязвил он.

— И снова моя взяла, крошка. Сила на моей стороне.

Ненависть к нему едва ли не заставила ее взвыть от бессилия.

— Не все решает сила, Максимилиан.

— Например? — он презрительно ухмыльнулся.

— Например? — переспросила она. — Например, мою ненависть к тебе никакая сила не уничтожит.

Он наклонился на ней, переходя на полушепот.

— Все проще, Онор-Мари, я могу уничтожить тебя вместе с твоей ненавистью, — она видела по его глазам, что он способен на это, по крайней мере сейчас.

— Не можешь, Максимилиан. Я подданная французской короны, и тогда ты станешь вне закона, и не сможешь вернуться в мой дом и пользоваться моими деньгами, к которым ты так стремился.

— И к черту твои деньги!

Вот и разыгран ее последний козырь — деньги. Деньги, на пути к которым она ни щадила ни себя, ни других, которые она берегла и приумножала; деньги, которые привели его в ее дом, маня грезами о легкой наживе — ничего они больше не стоили. Монт сжал рукоятку пистолета, и похоже, ярость ослепила и оглушила его. Онор сжалась, понимая, что на карту поставлена ее жизнь. Но она не учла еще, на что способен Волк, когда грозила опасность тем, кто ему дорог. Он был связан, но была в нем сила, большая чем простая сила мускулов. Он рванулся — и разорвал свои путы.

Мгновение — и он отшвырнул Монта от Онор. Она вскочила на ноги, готовая сражаться наравне с ним, если понадобится.

Волк бился, как разъяренный лев, и никакой перевес в численности не мог его остановить. А на подмогу уже спешили поредевшие ряды воинов, его соплеменников. Их звонкий клич приближался, возвещая, что помощь близка, и нужно продержаться каких-то пару минут. Они подоспели как раз вовремя,

— Онор видела, как Волк упал.

Она бросилась к нему, пытаясь определить, что с ним, и насколько это серьезно. По его лицу текла ручьем кровь.

— Волк! — вскрикнула она. Слава Богу, он был жив — пытался приподняться. Она подставила ему свое плечо в надежде, что ее хрупкой силы будет достаточно, чтобы поддержать его. Он поднялся на ноги, но его шатало.

— Пойдем! — она настойчиво тянула его прочь с поля боя, где их подстерегала шальная пуля либо стрела. Два небольших отряда, белых и индейцев, сошлись в жестоком бою, на миг позабыв об Онор, не обращая внимания на раненых или убитых. Видно, Волк с трудом соображал, чего она хочет от него. Удар по голове оглушил его, и он был словно в тумане. — Пойдем, — твердила она, вцепившись в его локоть. — Ну пойдем же.

Наконец, он неверными шагами поплелся за ней, опираясь на ее плечо. Он поминутно вытирал кровь, заливавшую ему глаза. Шаг за шагом, они удалялись от сражающихся.

— Еще немного, — молилась Онор-Мари. — Прошу тебя, Волк. — Он продержался, сколько мог, и потерял сознание, когда они были довольно далеко. Онор пришлось тащить его практически на себе. Когда, обессилев, она наконец упала на колени, судорожно всхлипывая, и подняла голову, обращая к небесам свои и мольбы, и проклятия, она увидела перед собой деревянную хижину, чуть кособокую, чуть почерневшую от сырости, но несомненно обитаемую. Ее хозяин домовито развешивал белье на веревках.

— Отец Мерсо, — вымолвила она. — Отец Мерсо! Вы!

Она позабыла, что он никогда не был для нее чем-то большим, чем просто священником, и никогда не был ее другом. Она устремилась к нему, видя в нем благословение небес. Он чуть смущенно приветствовал ее, и она не заметила, что его христианское смирение подвергается суровому испытанию. Он хотел мира, и не хотел истребления индейских народов. Но кроме того, он желал обратить их в свою веру. И он никак не одобрял и не принимал кровосмешения между двумя народами, чья кожа была разных оттенков. Он растерянно бормотал какие-то слова, но его взгляд обращался к Волку.

— Вы как божье благословение, отец, — твердила Онор. — Теперь у нас есть хоть крыша над головой. Мы надолго не стесним вас, отец. Я знаю, вы удалились от мира не для того, чтобы незваные гости тревожили ваш благочестивый покой. Только день или два. Волк немного придет в себя. И я отойду. Я знаю, вы не против.

Он был против. Но Онор была так уверена в нем, так подчеркивала истинно христианское милосердие его поступка, что он вынужден был капитулировать.

— Конечно, дочь моя, — промямлил отец Мерсо. — Я не могу отказать нуждающемуся в помощи. — И он посторонился, позволяя ей войти в свое скромное жилище. Она распоряжалась, будто у себя дома, указывая священнику, где устроить Волка, и что принести. Сбитый с толку миссионер суетился вокруг непрошеных гостей, подавая то воду, то чистое полотенце.

Онор-Мари с трудом открыла глаза, пытаясь проснуться. Она проспала как убитая почти сутки, и теперь еле-еле возвращалась на грешную землю, понемногу забывая свои сумбурные сны по мере того, как у нее прояснялось в голове. Кто-то набросил на нее покрывало, которое накрыло ее целиком, с головой. Она недоуменно скинула его с себя и огляделась. Первое, что бросилось ей в глаза, было распростертое на полу тело Мерсо с оскальпированной головой.

Онор с криком вскочила. Волка нигде не было видно. Она переступила через алую лужу крови и выбежала во двор. Вокруг было пустынно. Похоже, нападавшие не заметили ее, прикрытую одеялом, и убрались восвояси. Пытаясь успокоиться, Онор напомнила себе, что не обнаружила тела Волка, а значит, он еще жив, а возможно, даже и на свободе.

Она вернулась к бездыханному телу миссионера. Попытка приподнять его окончилась неудачей, и Онор пришлось оставить все как есть. Находиться с ним в одном помещении ей было невмоготу, и она покинула хижину. Ей хотелось выть от одиночества и ужаса. Она шла быстро, почти бежала, хотя не знала толком, куда и зачем спешит. Она не знала, сколько прошло времени, и как далеко она ушла. Но английских солдат в красных мундирах она заметила слишком поздно.